Если позвать на пиво коллег, проработавших в журналистике хотя бы несколько лет, скорее всего после очередного бокала послышатся высказывания о том, что рынок СМИ переживает глубокий кризис. Проблемы могут называть разные. Среди них, например, убыточность изданий, следствием которой становится либо бесцеремонное влияние собственников на редакционную политику, либо слишком низкие зарплаты. Коллеги могут пожаловаться на погоню за кликом, повышенный спрос на «зраду» и чрезмерную скорость реакции на события в ущерб качеству информации. Кого-то расстраивают изменения вкусов аудитории, которая не очень-то хочет читать, считая, что страница текста – это уже лонгрид. И почти наверняка кто-то в итоге заметит, что из журналистики уходит слишком много людей, которые наработали достаточно опыта, чтобы считаться крепкими профессионалами.
«Телекритика» поговорила с бывшими журналистами о том, почему они когда-то выбрали эту профессию и какими мотивами руководствовались, уходя из нее; расспросила о том, как усвоенные навыки помогают в работе в смежных отраслях; а также убедилась, что мнения собеседников о состоянии медиарынка сильно разнятся.
«Отсутствие перспективы подрывает стимул оставаться в профессии»
Олег Сорочан, руководитель проектов и программ Национального банка Украины
Опыт работы в журналистике – 9 лет
В профессию я попал случайно. На последнем курсе университета и какое-то время после его окончания я подрабатывал преподаванием на курсах английского. Одновременно получал второе образование – экономическое. Как таковой цели попасть в журналистику у меня не было, скорее хотелось поработать в сфере, связанной с экономикой, и получить практические знания. Рассылал резюме, на одно из них откликнулось информагентство «Українські новини», меня пригласили на работу корреспондентом отдела «Финансы». Мне было интересно, я согласился. Там я получил самые базовые, и, наверное, самые правильные навыки для начинающего журналиста в коротком новостном жанре, где важно подать информацию оперативно, но и не исказить ее.
В какой-то степени я верю в фатум. Людей притягивает то, что должно притягивать. Для меня журналистика была правильным выбором. Я ценю эту профессию за то, что дает ощущение свободы, возможность самовыражения, и, как правило, не зажимает тебя в рамки. Для моего характера это очень хорошая среда.
Есть и минусы. В Украине журналистика – это неконкурентная профессия с финансовой точки зрения. При всем том, что работа с информацией – это достаточно высокоинтеллектуальный и ответственный труд. Часто журналисты обладают достаточно высоким уровнем экспертизы в своей сфере. Иногда даже выше, чем у многих экспертов, которых выступают на телевидении или конференциях. Поэтому низкий уровень зарплат в журналистике – это несправедливость.
Мне больше нравилась редакторская работа, хотя ничего не имею против работы репортера. Я профессионально занимался шахматами, поэтому привык смотреть на вещи объемно и в перспективе. В этом контексте репортерская работа может быть интересна, но часто она фрагментарная: ты строишь какой-то свой кусочек пирамидки.
Современные реалии украинской журналистики меня не радуют. На качестве сказывается то, что отечественные СМИ не самоокупаемые. Это целый узел проблем. Потребитель не слишком избирателен и требователен к источникам информации. Культуры платить за информацию нет, а бесплатного контента, зачастую некачественного, много. Делать успешный коммерческий проект, оставаясь при этом СМИ в полном смысле этого слова, непросто.
Качество журналистики напрямую зависит от уровня жизни в стране. Информация – не продукт первой необходимости, даже если ее покупают, то по остаточному принципу.
Рынок не работает на коммерческой основе – это и есть его главной проблемой. Я имею в виду правильную коммерческую основу: не продаваться, а продавать. Настоящий информационный продукт. Не всем главредам или шеф-редакторам интересно заниматься менеджментом, упаковывать продукт так, чтобы его хотели купить. Хорошо, что некоторые издания сейчас пытаются свести дебет с кредитом самостоятельно и запускают для этого пейволлы, донаты, спецпроекты. Но это единичные примеры. Большинство СМИ всецело зависят от собственника.
Журналистов, которые хотели бы развиваться в профессии, не так немного. Но эта проблема характерна не только для журналистики: в Украине во всех сферах низкая продуктивность и большой дефицит профессионалов.
Журналистика – интеллектуальный труд, предполагает постоянное совершенствование. К сожалению, далеко не во всех редакциях это понимание присутствует.
В последнее время процветает блогерство. Блогеры могут собирать многомиллионную аудиторию, обладая даже низкой экспертизой. При этом их контент абсолютно бесплатный для потребителя. Это тоже угроза журналистике, бороться с этим непросто.
Еще одна глобальная проблема – отсутствие института репутации. Кстати, то же касается не только журналистики. В Украине можно обанкротить банк, а потом прослыть успешным бизнесменом. Так и в журналистике – распространяешь неправдивую или непроверенную информацию, но это сходит тебе с рук. Отсутствие нормально работающего института репутации стирает грань между профессиональным и непрофессиональным журналистом, а это имеет далеко идущие последствия. Институт репутации должен быть частью общественного договора, но пока этого нет.
Профессию я сменил отчасти волей случая, отчасти это решение, наверное, вызревало в голове. В журналистике ты работаешь с большим количеством негатива. Психологически это не всегда легко. Например, в 2014 году был Майдан, потом финансовый кризис, потом война. Было также разочарование в 2017 году, связанное с журналом «Фокус», откуда после смены собственника ушла очень хорошая команда. То, что издание может так сильно зависеть от настроений и желаний собственника, тоже обесценивает профессию.
Я не очень долго раздумывал, чем заняться. Мне легче и интереснее всего работать с информацией, наверное, опять же из-за моего шахматного мышления. Интересно собирать информацию, анализировать, принимать решения. Поэтому можно найти себе применение во многих сферах. От сферы IT, например, в смежных проектах Big data, до коммуникаций. Как раз коммуникациями я сейчас и занимаюсь в Национальном банке – по профилю монетарной и валютной политики.
Моя работа состоит в том, чтобы доносить и объяснять решения НБУ таким образом, чтобы они были поняты, восприняты и правильно осмыслены в обществе. Здесь мне в полной мере пригодился опыт, наработанный в журналистике. Во-первых, это все та же экономическая сфера; во-вторых, я работаю с информацией. Плюс к этому мне нравится хороший уровень экспертизы внутри Нацбанка: есть много данных, много исследований, аналитики, которую я могу использовать при создании речей, месседжей и любого другого контента.
Нельзя исключать, что я вернусь в журналистику. Но даже если так, то приоритетным вариантом было бы создать собственный проект. Сложнее представить, что пойду куда-то по приглашению. Есть рамки приличий, которые я не перейду: в любом издании работать не буду, а количество изданий, в которых мне было бы интересно работать, точно не больше десятка.
«Социальные сети значительно умаляют роль журналистов»
Диана Давитян, пресс-секретарь премьер-министра Алексея Гончарука (2019-2020 годы)
Опыт работы в журналистике – 3 года
В том, как я попала в журналистику, нет ничего необычного. Лет с четырнадцати я зачитывала до дыр все общественно-политические издания страны. Потом задумалась, что хочу и сама быть той, кто создает материалы и хоть минимально, но формирует мнение людей относительно той или иной темы. Года два мечтала работать в «Фокусе», пошла в редакцию на летнюю практику и в итоге осталась там работать.
Больше всего в этой работе мне нравилось осознание того, что я помогаю людям разобраться в каких-то сложных темах. Например, делать разъяснительные материалы о том, как изменит их жизнь какой-то принятый законопроект, какие угрозы он несет или наоборот облегчает какие-то бюрократические процессы.
Отдельная история — это интервью. Это же самое прекрасное вообще. Мне нравится наблюдать, как разные люди реагируют на острые вопросы. Однажды у меня было интервью с одной чиновницей. Она неплохая в принципе была, делала полезные вещи. Так вот, наше интервью длилось полтора часа, и все это время она сидела в одной позе: сжала оба кулачка крепенько и упирала ими стол. Не пошевелилась ни разу. Стоит ли говорить, что ответы у нее были такими же зажатыми, как и она сама? С точки зрения содержания — это было самое скучное мое интервью, а с точки зрения изучения ее как человека – очень занятное.
Но есть и обратная сторона медали: мне никогда не нравилось расшифровывать интервью! Это просто несколько часов такой ужасной монотонной работы, когда ты чувствуешь себя маленьким рабом вселенной букв.
Сейчас меня расстраивает, что в журналистике появляется все больше непроверенных фактов и анонимных источников. Плюс социальные сети сильно умаляют роль журналистов. Вот эта вся псевдоэкспертность с несколькими сотнями тысяч подписчиков в социальных сетях обесценивает качественные аналитические тексты. В обществе до сих пор есть большой спрос на «зраду», им ее дают Telegram-каналы и все эти лидеры общественного мнения в Facebook . Качественная аналитика для многих — это сложно, нужно потратить время на прочтение и собственный анализ, включить критическое мышление. Легче в Telegram прочитать уже чей-то готовый зрадный вердикт.
Беда в том, что все эти блогеры и каналы — оружие в информационной войне с Россией, которое неплохо финансируется извне. Но радует, что есть условная пятерка авторитетных изданий. Они делают хороший информационный продукт. Поэтому людям, которые заботятся о своей информационной гигиене, есть откуда черпать информацию. И это хорошо.
Из журналистики я ушла, получив предложение заняться пиаром бизнесмена. Мне показалось, что это интересно, и я согласилась. Перед этим вообще не раздумывала: подвернулся случай заняться чем-то другим — рискнула. Понравилось.
Журналистский опыт оказался полезным. Я всегда, всегда и всегда проверяю всю информацию, которую публикую или просто читаю. Стараюсь не писать сложным бюрократическим языком. Не скажу, что так всегда получается. Когда работала журналистом, не понимала, почему пресс-секретари пишут этим скучным языком законодательства. Потом поняла — после нескольких дней борьбы с юристами, проще согласиться на их формулировки, чем покупать еще одну пластинку «Валерьянки».
О том, чтобы вернуться в профессию, никогда не думала. В этом мире еще есть столько всего, чем я еще не занималась. А я люблю пробовать новое.
«Романтика закончилась, журналистика стала вырождаться»
Сергей Литвиненко, руководитель отдела корпоративных медиа крупной международной компании
Опыт работы в журналистике – 25 лет
Журналистика для меня – дело семейное. Мой отец – журналист, долгое время он работал редактором районной газеты на Кировоградщине. Наверное, поэтому ни о какой другой профессии я и не мечтал. С детства любил запах типографской краски, свежей газеты – отец часто водил меня в типографию. С малых лет перечитывал всю прессу, которую выписывали родители, в том числе и по моей просьбе. Писать в районную газету начал рано – еще в пятом классе. С седьмого – в центральную областную. И практически все печатали. После школы поступил в Киевский национальный университет им. Шевченко на факультет журналистики.
В профессии я больше всего ценил то, что ежедневно узнавал что-то новое. Многому научился лишь благодаря журналистике. К примеру, когда работал в первом деловом издании Украины «Галицькі контракти», у меня не было экономического образования, однако довольно быстро я стал хорошо разбираться в экономике, в бухгалтерских проводках, законодательстве.
Журналистика – в некоторой степени романтическая профессия, поскольку весь мир открыт для тебя, если ты открыт для него. Я побывал в более чем 20 странах, познакомился со многими людьми, которые повлияли на мое мировоззрение, повлияли на меня, как на украинца с активной гражданской позицией.
В последние годы журналистика в Украине стала вырождаться, выхолащиваться, романтика закончилась. То, что я вижу сейчас – это по большей части (подчеркиваю – по большей части: исключения есть), псевдожурналистика, в которой нет места настоящему журналисту, в медиа преобладает копипэйст. Нет скрупулезности в подготовке контента, когда долго собираешь информацию, анализируешь, обязательно проверяешь все до мельчайших подробностей. Теперь же журналистика фактически перешла в электронный формат, а в медиадиджитале главное – трафик, а это означает, что нужно гнать сенсации в плотном графике, ежечасно, иначе у сайта не будет аудитории. В итоге выходит, что как таковыми сбором информации, ее анализом никто практически сейчас не занимается, многие перепечатывают друг у друга «сенсации», главным становится броский «продаваемый» заголовок. Как правило, копипэйстная информация не проверяется и количество фейковых материалов на сайтах сейчас зашкаливает.
Настоящей журналистикой я считаю расследовательскую. К сожалению, она уже не очень востребована читательской аудиторией в Украине, в результате у нас ею мало кто занимается профессионально, либо же делают псевдорасследования – в политике, в бизнесе есть множество людей, которые сейчас используют этот жанр, чтобы решать свои проблемы или задачи. Настоящих журналистов-расследователей, за которыми не стоят чьи-то деньги, мало, хотя еще десять лет назад их было очень много.
Еще я всегда любил и ценил в журналистской работе аналитику, и большую часть своей карьеры пишущего журналиста занимался аналитическими материалами. Этот жанр в украинских медиа тоже постепенно сошел на нет в отличие от западных стран, где аналитика от газет и журналов для думающей аудитории до сих пор востребована.
У меня нет простого объяснения, почему в Украине очень небольшой спрос на аналитические печатные издания, ведь в сравнении с другими странами у нас была достаточно большая аудитория, которая постоянно что-то читала, – газеты, журналы, книги. Понятно, что аудитория печатных СМИ в Украине перетекает в интернет, но ведь на Западе картина другая, там падение спроса на печатку не такое драматичное.
Одним из факторов, повлиявших на мое решение уйти из «традиционной» журналистики, стало снижение спроса на печатные издания в Украине. А именно там, как правило, сохранялась настоящая журналистская работа: качественные расследования, аналитические материалы или репортажи требуют громадных человеческих ресурсов.
Раньше я работал корреспондентом, редактором, заместителем главного редактора, главредом в изданиях, тираж которых составлял 100 тыс. экземпляров. Я понимал, что мы влиятельны, что наше мнение важно, ведь нас читает большая аудитория. У нас был вес, мы доносили свою позицию, играли какую-то просветительскую роль, потому что в этих изданиях было место историческим исследованиям, публицистике, аналитике. Теперь тиражи большинства существующих печатных изданий – 3-5 тыс., у некоторых еженедельников реальный тираж опустился ниже 1 тыс. экземпляров. Для кого же мы тогда пишем, какой смысл в нашей работе, если тебя не читают?
Полностью из журналистики я не ушел, но сейчас занимаюсь корпоративными медиа. Я работаю в большой международной компании с численностью сотрудников более 80 тыс. человек. Фактически сейчас я HR, однако в определенной степени выполняю и функции журналиста, возглавляя отдел корпоративных медиа: у компании есть несколько предприятий, имеющих свои газеты, также в компании есть общекорпоративная газета. Плюс мы активно развиваем диджитал: портал, мобильное приложение, систему видеотрансляций. Так что наработанный в «традиционной» журналистике опыт сейчас применяю в корпоративных медиа. Но задачи передо мной стоят другие, потому что аудитория несколько иная – сотрудники предприятий. Мне нравится, чем я занимаюсь сегодня, потому что понимаю, для чего и для кого мы создаем контент. Ведь ежедневная аудитория наших корпоративных медиа – 80 тыс., а это далеко не сегодняшняя 1 тыс. экземпляров у еженедельников, которые претендуют на всеукраинский масштаб.
Моя работа реально востребована, в «традиционной» журналистике такого сейчас нет, и возвращаться в нее я не хочу, просто не вижу, куда возвращаться. Печатной прессе, особенно в Украине, осталось жить недолго: буквально несколько лет, и она окончательно умрет. Останутся, конечно, «мастодонты», но, однозначно, тиражи печатных СМИ уже никогда не будут большими. Работа на сайтах, тележурналистка мне попросту неинтересны, поскольку там сейчас преобладает псевдожурналистика в виде копипэйста. Я не хочу себя с ней ассоциировать.
Иногда я встречаюсь с друзьями – «последними романтиками» журналистики. На наших посиделках часто заходит речь о том, как было бы здорово снова собрать команду, которая когда-то работала над классными изданиями: ведь было драйвово. Кто-нибудь на таких встречах обязательно говорит: «Ничего, еще поработаем». Но я ухожу с этих посиделок с мыслью о том, что нет, этого больше не будет, эпоха настоящей журналистики в Украине прошла.
Сейчас снова запускается Forbes, и для меня это удивительно. Дай Бог, чтобы у них все получилось, ведь там хорошая команда, у которой есть потенциал. Но я не вижу для них большой аудитории.
Возможно, мне повезло. Я работал в изданиях, на редакционную политику которых никто не влиял, кроме самих журналистов, и все они имели свою точку зрения, несли свою миссию, как это принято в западной журналистике, не таблоидной. Например, в «Галицьких контрактах» мы много рассказывали предпринимателям об основных изменениях законодательства. Но кроме этого у нас была миссия: мы показывали, что в Украине у предпринимательства есть возможность развиваться. Если случались рейдерские захваты, наезды на предпринимателей со стороны власти или налоговой, мы должны были их защищать с помощью наших статей. Отличительной чертой другого издания, в котором я работал, — «Українського тижня» — был украиноцентризм, мы хотели показать, что гражданин с активной позицией может что-то сделать в Украине, изменить, повлиять на улучшения. Сейчас такие издания можно перечесть по пальцам одной руки. Очень жаль, что такая журналистика умирает.
«Украинская журналистика сейчас достаточно сильна»
Елена Шкарпова, директор по коммуникациям и маркетингу ГП «Прозорро»
Опыт работы в журналистике – 10 лет
После средней школы я поступила на экономический факультет Латвийского госуниверситета (я тогда жила в Латвии). Мне хорошо давалась математика, поэтому выбор образования был очевиден. Но не меньше чем математику, я любила литературу – писала рассказы, участвовала в литературном кружке.
На втором курсе университета поняла: с одной стороны, у меня будет крутое экономическое образование, но экономистом я быть не хочу. С другой – я люблю писать, разные газеты-журналы, где я к тому времени работала внештатно, охотно печатают мои статьи. Как бы объединить эти два направления деятельности?..
Так я решила, что хочу быть бизнес-журналистом. Начала с внештатной работы в крупной деловой газете, а сразу после окончания университета пошла в большую редакцию делового СМИ и задержалась в этой профессии на 10 лет. Деловая журналистика – идеальная профессия для тех, кто интересуется экономикой, особенно макроэкономикой, любит писать истории, коммуникативен, любит знакомиться с новыми людьми, умеет слушать, любит анализировать данные.
В деловой журналистике я научилась всему, что умею и знаю сегодня. А это умение доставать информацию, анализировать ее, структурировать и проверять, умение четко, без лишней воды изложить информацию на письме или в презентации, умение легко устанавливать социальные связи и поддерживать их.
Кстати, о социальных связях. За годы работы в медиа, а особенно в украинском Forbes, я обросла таким количеством контактов в самых разных кругах, что сегодня нередко возникает ощущение, что я знаю всех, а все знают меня. Это очень помогает в моей нынешней профессии, поскольку я занимаюсь коммуникациями. Намного проще запустить новый проект с людьми, которые тебя знают и которых ты знаешь, чем пытаться безуспешно выйти на нужных людей, которые о тебе никогда не слышали и у которых с тобой ни одного общего знакомого.
Впрочем, я нахожу общий язык и с незнакомыми людьми. Мне несложно найти контакт человека и убедить его сотрудничать со мной: достаточно придумать весомые аргументы и быть тактичным, но настойчивым. Этому искусству меня научила работа в Forbes: дар убеждения – главный скилл журналиста такого издания.
От медиа я отдалялась постепенно. В 2013 году, на третьем году работы в Forbes, я поняла, что истощена бесконечным потоком информации, который приходилось через себя пропускать. Мне казалось, что я сама пустой сосуд, у меня нет наполнения, я не понимала, какая я, кто я, чего я хочу, какие у меня взгляды и мысли. Я жила историями героев, о которых писала.
Я решила взять паузу и поехать учиться за рубеж: провела два года в Королевском технологическом университете в Стокгольме на программе «медиаменеджмент». Фактически я изучала медиа с обратной стороны: со стороны менеджера, а не журналиста.
Вернулась в Украину и сразу занялась созданием фактчекингового проекта VoxCheck. Идея этого проекта принадлежала основателям ОО VoxUkraine, и мне она очень понравилась.
VoxCheck – это очень медийный проект, но вместе с тем это не чистое медиа: он занимается проверкой фейков, в основном на экономическую тематику. Я была проектным менеджером и редактором VoxCheck – а это намного больший функционал, чем работа журналиста или редактора. Приходилось искать финансирование, контактировать с донорами, нанимать людей в проект и обучать, развивать сеть волонтерства, выступать на телевидении, продвигать проект в соцсетях и медиа, читать лекции. Это все, помимо простого редактирования и написания фактчекинговых статей.
Когда ты опробовал все эти навыки, уже сложно заниматься строго журналистикой: становится немного скучно. За годы работы в VoxCheck я превратилась из журналиста в менеджера. Впрочем, мне всегда очень нравилось писать статьи, редактировать. Поэтому во время работы в VoxUkraine я написала несколько больших статей, которые получили большой резонанс (например, об Уляне Супрун на заре ее работы в МОЗ или о национализации «Приватбанка»).
Мое возвращение в журналистику зависит от сложности задач. Я не боюсь вернуться «в поле» и начать раскапывать какие-то истории, снова десятками интервьюировать людей, редактировать тексты или придумывать новые темы для фичеров. Это зависит лишь от масштаба и интересности работы: если будет достаточно амбициозно и мощно, я без проблем вернусь в медиа. Тем более что украинская журналистика, на мой взгляд, сейчас достаточно сильна: есть много изданий, которые интересно читать, где журналисты не «филонят». Я читаю «Украинскую» и «Экономическую правду», «Лигу», «Новое время», много нишевых изданий, с нетерпением жду запуска Forbes. Поэтому если вдруг так сложатся звезды, то я легко вернусь в медиа.
Пока же мне очень нравится в коммуникациях, это очень большая сфера. Тезис о том, что любой журналист способен стать пиарщиком – очень спорный. Коммуникатор – это сложная профессия, требующая множества навыков и большого опыта.
Читайте также:
Зураб Аласания: «Прежнюю роль медиа потеряли, а новой еще не обрели»
Аудиожурналистика: почему в Украине пока что «не звучит»?..
Янина Соколова об «Украине 24»: «Они не до конца оценили суть моей персоны»
«Рускій міф»: как не дать гадить людям в головы
Ахтем Сеитаблаев: «Меня беспокоит, что в следующие годы мы не увидим масштабных историй об украинской идентичности»
Фото: личные архивы
Подписывайтесь на «Телекритику» в Telegram и Facebook!
