И хотя «Солнцестояние» вряд ли обойдет по размеру кассы грядущий «Оно 2», именно Астеру полагается цветочный венок за самый поразительный жанровый фильм этого года. «Телекритика» рассказывает, из чего он сделан – технически и эстетически.
Фолк-хоррор
«Народные» ужасы процветали в кинематографе 1970-х, хотя само определение folk horror появилось лишь в XXI веке, когда этот необычный субжанр начал возрождаться. Мы подробно рассказывали о фолк-хорроре в ожидании премьеры сериала «Британия», но на всякий случай напомним его главные признаки. Как правило, в центре повествования оказывается изолированная коммуна, поклоняющаяся силам природы и заманивающая чужаков для жертвоприношений. В «Солнцестоянии» главным героям, Дэни и Кристиану (Флоренс Пью и Джек Рейнор), предстоит столкнуться с подобными антагонистами – общиной Хорге – во время путешествия по Швеции.
Фото: Square Peg, B-Reel Films
Сюжет фолк-хоррора может быть рациональным или сверхъестественным, но, как заповедовал законодатель жанра – фильм «Плетеный человек», – делать роковой выбор и проливать кровь должны именно люди, а не монстры. Иногда границы между сверхъестественным и рациональным размываются (не без помощи грибов): в «Солнцестоянии» эффект, производимый галлюциногенным напитком, впечатляет не меньше, чем сцены в одном из столпов современного фолк-хоррора, черно-белом «Поле в Англии».
Кадр из фильма «Плетеный человек» (1973)
Фестивальный техниколор
Но монохромные палитры – это, скорее, исключение для жанра. Действие «Солнцестояния», как и многих современных фолк-хорроров («Ведьма», «Апостол»), происходит при ярком свете дня – как дань цветовым схемам 70-х, т. н. «десятилетия техниколора», и как намек на то, что злу не обязательно скрываться в тени. Режиссер Ари Астер и его давний напарник, оператор Павел Погожельски, рассказывают, что действительно вдохновлялись технологией трехпленочного «Техниколора» и ориентировались на использовавшие его фильмы: «Черный нарцисс» (1947) и «Сказки Гофмана» (1951).
Кадр из фильма «Сказки Гофмана» (1951)
Но для картин середины XX века были характерны более приглушенные оттенки зеленого, тогда как в «Солнцестоянии» этот цвет специально акцентирован с помощью поляризационного фильтра. Пестрые краски необходимы были и из практических соображений: Дэни и Кристиан со спутниками попадают в шведскую деревушку во время праздника солнцестояния, когда на смену естественным цветам деревни (землистому, грязно-белому и им подобным) приходят «дьявольские», насыщенные краски. Во время таких народных фестивалей традиционный порядок вещей переворачивается с ног на голову: сельским девушкам временно позволено помыкать парнями, крестьянам – шутить над землевладельцами. Но, как и в разгар рутинной полевой работы, всех их подстерегает «демон полудня» – чувство паники, накатывающее на человека среди бела дня на открытых пространствах.
Кадр из фильма «Солнцестояние»
Комедии о расставании
Демоном полудня также называют кризис среднего возраста (см. одноименную французскую комедию 2005 года). При чем здесь комедии и экзистенциальные метания, спросите вы? Дело в том, что главный конфликт «Солнцестояния» пролегает не между американскими туристами и локальными сектантами, а между Дэни и Кристианом: их отношения разрушаются с треском, эхо которого тревожит спокойный шведский пейзаж (хотя вообще-то венгерский – фильм снимался в Будапеште). Так что все побочные события, включая кровавые ритуалы местных жителей, можно считать элементом психодрамы, т. е. театрализованного сеанса групповой психотерапии между главными героями.
Кадр из фильма «Солнцестояние»
Но вы наверняка замечали, что если речь идет о разводе или расставании, комедии и драмеди оказываются на порядок эффектнее мелодрам. В списке лучших фильмов на эту тему, который Quartz составил по хитрой формуле, доминируют юмористические ленты, а венчает его и вовсе кросс-дрессинговая «Миссис Даутфайр». Одна из возможным причин – то, что вынужденное совместное пребывание двух людей, между которыми зияет личная или культурная пропасть, само по себе комично: на этом строится химия многих комедий, от французской «1+1» до «близнецов» Шварценеггера и Денни Де Вито. Когда пропасть разверзается между ранее близкими людьми, пространства для мрачных шуток становится еще больше (пусть даже самим героям не до шуток), так что если «Солнцестояние» покажется вам не только чрезмерно светлым, но и чрезмерно смешным по меркам хоррора – это нормально.
Фото: Square Peg, B-Reel Films
«Новый женский гротеск»
Для танго нужны двое, но центральный интерес фильма – это именно Дэни и то, как она переживает разрыв с эмоционально закрытым бойфрендом. Вы наверняка насмотрелись на промофото с ее искаженным от гнева, страха и слез лицом, но в самом фильме подобной мимической акробатики будет куда больше. Еще после прошлого фильма Астера, «Наследственное», критики стали употреблять определение new female grotesque, ссылаясь на впечатляющую игру Тони Коллетт в роли матери семейства, чья жизнь разваливается на части. В фильме Коллетт ревела, рычала, визжала и прочими способами ломала мейнстримные стереотипы о том, как ведут себя женщины в фильмах ужасов эпохи #MeToo (сдержано, деловито, а-ля Вера Фармига).
Кадр из фильма «Наследственное»
Помимо нее, звездами «феминистского гротеска» стали актрисы в «Фаворитке», Марго Робби в «Марии, королеве Шотландии» и фильме «Я, Тоня», Николь Кидман во «Времени возмездия» и другие голливудские дамы, променявшие экранный лоск на пугающий грим, животную экспрессию и «неженственные» монологи. Героиня «Наследственного» бесновалась в духе «Одержимой» (минус кровь и слизь) – культового фильма Анджея Жулавски, вышедшего в 1981 году.
Кадр из фильма «Одержимая» (1981)
«Одержимая» с Изабель Аджани считается историей, показавшей всю неприглядность семейного разрыва с помощью инструментария, позаимствованного из раннего боди-хоррора. «Солнцестояние» наследует обоим – и жанровому эксплуатационному кино, и авторскому – не стесняясь при этом собственной взбалмошности и смехотворности. А Флоренс Пью наследует иконам нового женского гротеска: в «Леди Макбет» (2016) она играла чудовищно страстную героиню с чрезвычайно бесстрастным лицом, а здесь превратилась в настоящую бесноватую.
Кадр из фильма «Солнцестояние»
Аудиовизуальный шабаш
Впрочем, одними усилиями актеров и операторской работой нельзя превратить фильм в макабрическую сказку – а именно такой представлял свою вторую полнометражную работу Ари Астер. Едва ли не главный аспект лучших киносказок XX века (в первую очередь, мрачной чешской школы в духе «Валери и недели чудес» или «Красавицы и чудовища») – богатые интерьеры и реквизит. За костюмы в «Солнцестоянии» отвечала дизайнер Андреа Флеш, которая не просто скопировала эскизы из справочников по народной одежде, а придумала собственную амальгаму стилей, использовав при этом антикварные материалы, купленные на блошиных рынках в Венгрии. Вместе с коллегами они создали и свою форму рунического алфавита, назвав ее Affekt (весьма подходяще для фильма, завязанного на истериках).
Кадр из фильма «Солнцестояние»
Облачение майской королевы было создано из 10 тысяч бутонов. Кроме того, Астер вместе с художником-постановщиком Хенриком Свенссоном придумал цветовой код для событий фильма – например, смерть в «Солнцестоянии» ассоциируется с золотым, а не с привычным черным. Свенссон объясняет, что для создания расписных панно коммуны Хорге он вдохновлялся реальными традициями провинции Хельсингланд, «но на стероидах», и красочным стилем, характерным для антропософии – мистического учения, популярного в начале XX века. За саундтрек отвечал британец Бобби Крлик, известный по проекту The Haxan Cloak, что тоже весьма уместно, учитывая, что häxan – это «ведьма» на шведском, а фильм Häxan (1922) – один из самых ранних примеров фольклорных ужасов в кино.
Щепотка политики
Когда в кинотеатрах доминируют фильмы с откровенно политическим подтекстом (в духе «Мы», «Суспирии» или «Мертвые не умирают»), поиск актуальной повестки в вещах с менее выраженной «социалкой» кажется делом бесполезным. Но критики не спешат отказываться от трактовок, которые на первый взгляд выглядят натянутыми. Колумнист Variety в статье под названием «“Солнцестоянию” не избежать противоречивой славы» акцентирует внимание на том, что последствия «лета любви» 60-х – т. н. «кислотный фашизм» Чарльза Мэнсона и ему подобных – вовсе не растворились в воздухе. «60-е ушли в прошлое, но их тайное наследие осталось с нами – мы все активнее превращаемся в нацию, разделенную на секты, племена, группы людей, ищущих единомышленников в своих желаниях. По образу мыслей мы становимся народом культистов, поэтому, когда дело касается политики, кажется, что рациональность исчезла с горизонта», – пишет автор.
Ари Астер не отрицает наличия подобного подтекста в фильме – он сам акцентировал внимание на том, что персонаж по имени Рубен, жертва намеренных генетических мутаций и «оракул» общины, воплощает в себе эту сторону «Солнцестояния». Режиссер подчеркивает, что нынешний правый поворот в Европе (и в Швеции в частности) перекликается с событиями Второй мировой войны: по-видимому, он имеет в виду в первую очередь трагедию закрытых сообществ, чья изоляция вылилась в одержимость евгеникой.
Фото: Square Peg, B-Reel Films
Как бы там ни было, мейнстримную аудиторию фильм весьма заинтересовал: с 3 июля он собрал в США $24 млн при бюджете $9 млн. Это мелочь по меркам блокбастеров, но мощная касса для инди-дистрибьютора A24, чьи недавние релизы вроде «Высшего общества» с Паттинсоном или «Под Сильвер-лейк» едва собирали одну десятую этой суммы. В отличие от братьев по жанру, «Солнцестояние» не только красиво и дорого сделан, но и снят по оригинальному сценарию – роскошь, которую часто не могут себе позволить голливудские студии. При этом он собран из узнаваемых кинозапчастей, некоторые из которых нехарактерны для хоррора. Придутся ли эти ингредиенты (включая шведские вышиванки!) по вкусу украинцам – узнаем уже скоро.
Фото обложки: Square Peg, B-Reel Films
