Симор Гласенко (настоящее имя – Александр Процюк) – автор романа «Нуар по-украински». Мы расспросили его о том, почему неонуар набирает популярность и чем украинская ипостась жанра отличается от западных.

Как у вас появилась идея пройти курс сценарного мастерства?

После выхода моего первого романа «Фабрика» мне предложили поработать над вертикальными кейсами одного детективного сериала. Именно тогда я понял, что сценарий – это еще одна сторона творчества, которая мне понравилась, и более того, им, в отличие от литературы, можно заработать на сигареты и бензин. Но одновременно я понимал, что не владею для этого необходимой техникой. Различные семинары и тренинги, которыми изобилует лента соцсетей, меня не устраивали. Прежде всего спикерами. Я никак не мог понять, как человек без вменяемой фильмографии может учить писать сценарии? Как-то случайно я наткнулся на курс сценарного мастерства голливудских сценаристов Джеймса Крамера и Михаила Шульмана.

Сценарий – это еще одна сторона творчества, которая мне понравилась, более того, им, в отличие от литературы, можно заработать на сигареты и бензин

Для того чтобы попасть на тот курс, нужно было выполнить ряд творческих заданий, которые затем подлежали соответствующей оценке. Оценка моего потенциала – вот в чем я больше всего нуждался. Если первыми читателями моих прозаических рукописей были мой водитель и лучшая подружка, то сценарий они вряд-ли бы адекватно оценили, прежде всего, испугавшись неправильного расположения текста на бумаге. Я сдал тесты и стал ждать. И однажды вечером мне позвонили с СТБ (именно на базе этого канала проходили курсы) и сообщили, что я принят на курс и что по оценке творческих заданий я попал в группу, которую будут учить бесплатно. Около месяца я сбегал с работы и мотался из Житомира, где тогда жил, в Киев. Но это того стоило. Мало того, что я получил то, за чем пришел, я еще и познакомился с прекрасными людьми. С некоторыми мы дружим до сих пор, а кто-то сыграл определяющую роль в моей дальнейшей творческой судьбе, за что я ей безмерно благодарен.

 

В Украине вообще многие авторы сценариев – это не выпускники сценарных отделений вузов, а переквалифицированные писатели(ницы). Как считаете, с литературным бэкграундом легче начать писать для ТВ?

Вы лучше меня знаете, что есть успешные сценаристы, которые пришли к ТВ из других профессий, которые не только не смежные с литературой, но и вообще к творчеству не имеют никакого отношения. Все это субъективно. Мне так называемый литературный бэкграунд помогает тем, что в прозе я могу реализовать нереализованные в сценарии приемы. Как ни крути, в сценарии ты раб структуры. Кроме того, последнее слово принадлежит не тебе, а продюсеру, каналу, продакшену. Часто ваши взгляды не совпадают, и не все удается отстоять. Вот тут мне на помощь приходит литература, где все отвергнутые идеи находят пристанище в той или иной форме. В прозе больше творческой свободы. Однако из-за установленных ограничений в сценарии твое воображение должно работать с удвоенным КПД. Как говорил герой в «Ностальгии» Тарковского «капля воды, соединяясь с другой каплей, дает одну каплю. Не две, а одну». В любом случае это взаимовыгодная связь.

Я посценно разобрал несколько серий шведско-датского «Моста». Я просто писал сценарий с фильма: смотрел сцену, нажимал паузу, писал ее, и так до финала

Насколько финальный вариант сценария зависел от продюсеров/режиссера?

Стоит напомнить читателям, что «Прятки» это мой первый сценарий, мой, так сказать, дебют. Единственное, чем можно оправдать тот кредит доверия, который я получил от компании «Фильм.юа», это мои «горящие глаза» и два изданных романа, один из которых – «Нуар по-украински» – эстетически совпадал со сценарием «Пряток». Креативный продюсер Олеся Лукьяненко, благодаря которой и состоялся этот проект, и редактор Алексей Сахалтуев старательно вели меня в работе, которая к тому же была для меня и учебой. Я встретил внимание и неподдельный интерес к неопытному новичку с их стороны. Наше сотрудничество строилось на уважении.

Признаюсь честно, я очень остро реагирую на такие вещи. Я достаточно самолюбивый парень и могу быть очень резким, обычно себе же во вред. Из-за каких-то внутренних комплексов малейшее проявление неуважения воспринимается мной как вселенская катастрофа, и тогда все летит кувырком. Мои же кураторы терпеливо относились к моим промахам и искренне отмечали точные попадания. Много значил вопрос доверия. Я четко понимал, что у меня нет опыта. Мы много спорили, но всегда обоснованно. Однако тут дело такое: ты либо доверяешь, либо нет. Я достаточно болезненно воспринимал те или иные замечания, трудно расставался с написанным, были и конфликты на почве сюжета. До сих пор просыпаюсь в холодном поту, когда слышу голос Олеси: «это не работает» или «это too much». (Смеется.) Но все-таки я доверял. И, как оказалось, не зря.

Будем откровенны: так называемый нуар в отечественном кино и ТВ – явление редкое, если не сказать дикое (в хорошем смысле, конечно)

Вклад режиссера «Пряток» Ирины Громозды в сценарий неоценим. Я вывел для себя формулу, гений – это граница риска. Ира ставит такие границы высоко и широко, и это захватывает. Когда она включилась в проект, нам выделили специальное помещение для дополнительной работы над уже написанным сценарием. Там мы буквально жили два месяца, проживали каждую сцену, проговаривали вслух каждую фразу, писали, дописывали и переписывали. Оттуда, из той комнаты на втором этаже и вышли «Прятки» в том виде, в котором они потом перенеслись на экран.

В мире популярен т. н. скандинавский нуар. Что общего у «украинского нуара» с западными аналогами, и чем он отличается?

Будем откровенны: так называемый нуар в отечественном кино и ТВ явление редкое, если не сказать дикое (в хорошем смысле, конечно). Поэтому говорить о каких-то общих или отличных чертах с западными образцами как минимум рано. Зато приведу вам один случай, который я подсмотрел на съемках. Мы снимали сцену ареста подозреваемого где-то на окраине Украинки (классная аллитерация вышла): пасмурно, тяжелое свинцовое небо, холод, слякоть. Вокруг какие-то нищенские хижины, покосившийся ржавый металлический забор, змеистые тыквенные стебли на участках огородов. Чуть дальше тяжело тускнеет Днепр. Где-то впереди бегает мужик в окровавленном фартуке, тут же несется отряд спецназа, и все это в сплошном дыму. По узкой асфальтированной аллейке между заборами идет режиссер, осматривает описанные локации и про себя несколько раз повторяет: «А у нас вот так… а у нас вот так». Я подхожу и спрашиваю, о чем это она. Ира поднимает на меня свой взгляд и говорит: «Это и есть наш нуар».

На какие сериалы/фильмы вы ориентировались при разработке сценария «Пряток»?

Как таковых четких ориентиров не было. Какой смысл делать то, что уже существует? Я писал свою историю, которую мне было бы интересно смотреть или читать. Конечно, преимущество использования референсов никто у меня не отнимал, и я им пользовался. Но опять же, я использовал их не с целью наполнения истории, а исключительно для ее выгодной структуры. Да, я посценно (вряд-ли есть такое слово, хотя, кто его знает, может, в новых правилах правописания уже ввели) разобрал несколько серий шведско-датского «Моста». Я просто писал сценарий с фильма: смотрел сцену, нажимал паузу, писал ее, и так до финала. Затем садился и анализировал, пытаясь найти секрет, почему в этом сериале работает буквально все. Это дало мне возможность понять механизм выстраивания многосерийной горизонтальной истории.

Для диалогов я вдохновлялся сериалом «Семнадцать мгновений весны». Там я нашел колоссальную мелодику языка

Много внимания требовали диалоги. Русский язык не родной для меня, я не его носитель. Поэтому для диалогов я вдохновлялся сериалом «Семнадцать мгновений весны». Там я нашел колоссальную мелодику языка, гармоничное построение каждого предложения, виртуозную взаимосвязь между ними. «Софистика, пастор, софистика»… Сцену вербовки Штирлицем пастора Шлага с точки зрения диалогов считаю гениальной.

Как вам кажется, почему неонуар сегодня настолько востребован, особенно на ТВ? Даже в нашем списке сериалов июня есть минимум 3 проекта, которые в официальных синопсисах описаны именно так.

По этому поводу у меня сложилось собственное мнение. Дело в том, что после выхода «Нуара по-украински» несколько локаций, где должна была состояться его презентация, попросили меня прочитать некую лекцию на тему происхождения нуара, о его развитии и закате. Так вот, во время работы над материалом для лекций я осознал, что «нуар» (в переводе с французского «черный») получил свой расцвет именно в переломные времена, причем такие, которые не предвещают ничего хорошего. Так, в литературе он развился в двадцатых годах в США, во время Великой депрессии. В кино в сороковых – как реакция на Вторую мировую войну. Нуар – это рефлексия. Причем, как я думаю, рефлексия подсознательная. Мир сегодня не самое лучшее место. К вечным человеческим вооруженным конфликтам прибавляется проблема загрязнения окружающей среды, неконтролируемой миграции народов, удушье мирового океана и т. д. Страх, апатия и уныние овладевают обществом.

Где-то впереди бегает мужик в окровавленном фартуке, тут же несется отряд спецназа, и все это в сплошном дыму. Ира поднимает на меня свой взгляд и говорит: «Это и есть наш нуар»

Об Украине и говорить нечего: обглоданная с двух сторон, замученная войной и нестабильностью. И хотя, конечно, свет все же победит, но эти страхи и апатии требуют выхода. А культура, с точки зрения эмпирического исследования – это гигантская индустрия обслуживания человеческих инстинктов. Именно через нее человечество и выплескивает то, что по предписаниям морали должно держать в себе. Подтверждением этому является высказывание одного древнеиндийского теоретика литературы, который сказал, что «драма – это всегда подражание». И нуар сегодня – это то самое подражание реальности, иллюстрация настроений, боюсь сказать, доминирующих.

Как вам кажется, «Прятки» попали в топ-10 MIPDrama именно из-за этого тренда?

На этот вопрос вам лучше ответит продюсерский корпус. Я слабо понимаю, что там вообще происходит. (Смеется.) Моя задача писать истории, которые можно было бы выгодно экранизировать. Все что происходит после этого, лично для меня является приятным бонусом и стимулом работать дальше.

В съемочной группе указано ваше настоящее имя, а не литературный псевдоним. Вы хотите в будущем разделять карьеру писателя и сценариста – и видите ли себя и в дальнейшем автором сценариев?

На самом деле в титрах будет указано «Симор Гласенко», что я считаю правильным. Как прозу, так и сценарий я плету из одного и того же невидимого полотна. Они неразделимы. Псевдоним дает мне возможность максимально абстрагироваться от «эго» и полностью отдаться творчеству. Вы никогда не встретите Гласенко в магазине, и вам никогда не удастся с ним поговорить, между прочим, как и мне. Он существует только тогда, когда пишет, и исчезает после точки.

В прозе уже сложился качественный круг моих читателей, которые ждут от меня новых работ, и здесь задача такова, чтобы этот круг постоянно пополнялся людьми образованными и наделенными художественным вкусом. Осенью выйдет моя новая книга «Дом чистого света», и я уже начал работу над очередным романом. Что касается  дальнейшей карьеры сценариста, то многое зависит от того, будут ли востребованы мои истории и будут ли продюсеры находить их интересными для работы. Мир кино не начисляет баллов. Никто не будет покупать твои тексты только потому, что ты автор успешного сериала. Тебе придется работать, как и работал. Потому, что тут скажешь, однозначно я продолжу писать, а там – как Бог даст, так и будет.

Фото предоставлено героем