В мае прошлого года канал «Киев» возглавил Юрий Лященко, а одноименную радиостанцию – его жена Наталья. Супруги задумали превратить коммунальные медиа в единый организм, который способен информировать жителей столицы обо всех актуальных событиях. Более того, обновленные канал и радио должны были стать средством коммуникации громады с городской властью.
В первой части интервью «Телекритике» супруги Лященко рассказали, почему взялись за эту работу; как им удалось добиться скидок от поставщиков, привыкших платить откаты; объяснили, что не так с Михаилом Поплавским и как во время карантина они поняли, что образовательный контент оказался неожиданно интересным не только для школьников.
Вещатель громады
Вы работали в коммерческих медиа. Телекомпания «Киев» – история государственная, со всеми вытекающими последствиями. Зачем вам эта работа?
Юрий Лященко: В первые дни я тоже себя спрашивал об этом. Я жил в Нью-Йорке, мы обсуждали эту работу через скайп, и я себе представлял: Киев, май, это так классно, ностальгия и т. д. А когда приехал – холод, дождь идет целыми днями. Увидев это, подумал, что совершил ошибку. Но на самом деле это интересно, и это – настоящий челлендж, потому что я с первого дня задался целью стереть разницу между государственной и частной компанией.
По большому счету, я не вижу, почему вдруг наш телеканал не должен быть конкурентным. В целом не так быстро, как хотелось, но, в принципе, нам это удалось, и сейчас по уровню зарплат мы подтягиваемся к рынку, в части скорости реагирования мы уже пробили любые потолки, и сейчас реально очень быстрые и легкие на подъем. Структура крутится с невиданным доселе ускорением.
В КГГА те, кто годами наблюдает за работой канала, сейчас шутят о том, что у нас «сменили наркотики». Раньше наши операторы и журналисты были, как сонные мухи, – приезжали, раскладывались часами. Сейчас все бегают, как очумевшие, нахальными стали, требуют ответы на вопросы здесь и сейчас.
С кем вы тогда разговаривали по скайпу?
Ю. Л.: С Кличко. До этого еще в 2015 мы уже делали первое «приближение» к руководству города по поводу радио и канала, потом диалог затих, были какие-то более первоочередные задачи. В 2017 году мы разрабатывали программу для кандидата на пост главы Национальной общественной телекомпании Украины Олега Наливайко. Наша концепция проиграла с разницей всего в один голос, который переметнулся в последний момент.
Наталья Лященко: И еще один момент. В 2015 году первое предложение по телеканалу «Киев» строилось на трансформации коммунальных медиа в вещатели громады в рамках проекта «Мовлення Громад», который продвигала Українська асоціація мовлення громад. И вот с такими мыслями, с такими предложениями мы тогда и приходили к отцам города.
Вы внимательно посмотрели на телеканал «Киев». От чего сразу захотелось избавиться, что изменить?
Ю.Л.: У меня был не очень критический взгляд, потому что я был подготовлен реалиями НТКУ. Когда готовили программу Наливайко, я перевернул НТКУ вверх дном, разбирался с регионами, филиалами. На фоне того, что видел там, мне показалось, что на канале «Киев» не все так страшно – как в анекдоте про ужас, но не ужас-ужас-ужас. Я увидел, что ресурс у канала есть. Скажем, он использовался не в полной мере. От каждого второго слова в эфире было ощущение проданного стула, каждый второй гость в студии вызывал вопрос: что он тут делает? Я знаю, что если такие вопросы возникают, есть скорее всего только один ответ: человек отрабатывает то, за что заплатил.
Первой моей задачей было очистить эфир от джинсы. Мне тут рассказывали, что каждый вздох контролируется сверху. Есть шутка, что лучший способ узнать, кто есть дома – это выключить вай-фай. Так и здесь: лучший способ узнать, чьи интересы есть на канале, – это запретить любые коммерческие проявления. И – чудо! Я клянусь, у меня не было ни одного звонка «сверху» из-за того, что я что-то там отключил. Все это оказался «малый бизнес».
В итоге кто-то ушел, кое-кто принял новые правила работы. Сегодня я ответственно могу сказать, что, если вы на канале увидите что-то напоминающее джинсу – это официально оплачено и проходит исключительно через рекламную службу. Если сейчас какой-то гость скажет: «Я заплатил за участие», я это приму на свой счет, и это будет ЧП, потому что такого не может быть.
Зураб Аласания пришел на «Суспільне» и выгнал Михаила Поплавского. Вы пришли на «Киев» и выгнали Поплавского. Что с ним не так?
Ю.Л.: Когда я пришел на канал, у меня была немного расстроена система координат, потому что я отсутствовал в Украине долгое время. Поплавский выглядит как местная специфика. Он имеет харизму, он интересный и классный, мы у него когда-то брали кухонную программу, но, увы, его контент токсичен для той аудитории, которую мы хотим привлечь на канал: 35-40+. Да, особенность линейного телевидения — половина аудитории в любом случае будет 65+, что бы мы ни делали. Поэтому, даже ориентируясь на аудиторию более молодую и активную, наш контент не должен быть токсичным для тех, кому 65+. В свою очередь контент для возрастной аудитории не должен раздражать тех, кто младше.
Киевоцентричность
У вас была амбициозная задача доказать, что коммунальный канал может быть ничем не хуже, чем коммерческий. Какие еще цели ставили перед собой?
Ю.Л.: Киев – сиротинушка, который не имеет и никогда не имел местного канала. В любом областном украинском городе они есть, я уж молчу о крупных городах типа Одессы, Днепра, Львова, где 20 местных каналов рубят местный рынок. Все предыдущие попытки создать такой канал в столице – это были временные «передержки» лицензий, пока не получали общеукраинскую.
В Штатах, например, не осталось центрального телевидения, это все ушло в инет, в разные платные сервисы, телевидение исключительно локальное. Это невероятно, чтобы в новостях, допустим, АВС7 Нью-Йорк рассказывали, что «на выборах в бундестаг лидирует партия…», как, впрочем, и о событиях в соседнем штате. Главное – пожар в Квинсе, вот, что трогает аудиторию, потому что они там живут. Мы стремимся к этому на киевском уровне.
В Киеве реально до нас отсутствовало местное телевидение. И сейчас, когда хотят открыться новые каналы, я говорю, что мы только приветствуем это, потому что очень трудно создавать рынок в одиночку. Потому что в Киеве отсутствуют элементарные вещи, например, местный рекламный рынок. Все привыкли, что ты или сразу идешь на общенациональную телерекламу, а это безумные бюджеты, или – в интернет, иногда на радио. И то, говоря о радио: в Киеве также отсутствует местная радиостанция, потому что станции сетевые, их главная задача – чтобы никого в Жмеринке или в Кропивницком не раздражал киевский контент, и наоборот. Из-за этого эфир получается обезличенный, показывается Верховная Рада, Кабмин – и все. Потому что, если показывать какие-то столичные реалии, это вызывает ревность и прочий негатив, от того, например, что в Киеве выше зарплаты. Поэтому нам нужен в хорошем смысле местечковый канал. У меня уже язык распух от слов «локализация» и «гиперлокализация контента».
До какого масштаба – до микрорайона?
Н.Л.: До дома, трагедию которого мы, к несчастью, наблюдали 21 июня (имеется в виду взрыв дома на Позняках – ред.).
Ю.Л.: Информационная пирамида устроена так. Первое – это новости на твоей улице, в твоем дворе, блоке, районе, городе, а потом уже – президент и большая политика. В Киеве же первым делом – кто из какой фракции ВР к кому перешел? Как это влияет на жизнь киевлян и вообще повлияет ли? Вы посмотрите львовские каналы – там днями не услышите слово «Киев», у них есть местные темы, они их обсуждают. На канале должна быть местная тематика, и в этом наш главный челлендж, ведь аудитория к этому не привыкла.
Итак, из целей – локальный фокус, сокращение отставания от коммерческих каналов – и все на этом?
Ю.Л.: Следующая цель – комьюнитизация. Мы понимаем, что это коммунальный канал и радиостанция Киеврады. Нас финансирует громада города, и мы должны понимать, что мы фактически медиа громады. Это накладывает на нас ограничения. Я с первого дня объясняю новостийщикам, что мы не можем быть ни красными, ни зелеными, ни оранжевыми, ни прочими. Потому что наша аудитория – это все киевляне, которые могут быть за кого угодно. Но они все через бюджет платят нам деньги, и мы должны освещать все мнения.
Комьюнитизация означает поиск и освещение разных точек зрения внутри громады. Ищем разные комьюнити внутри общины. Мы справились с задачей обеспечить коммуникацию громады и власти, запустили ряд проектов интерактивного обсуждения, например, встречи с избирателями в формате таун-холлов, когда депутаты и чиновники объясняют, что и зачем они делают. Но главное, чего я хочу, – обеспечить коммуникацию внутри громады, когда мы выступаем в роли площадки для диалога и дискуссий каких-то неполитических (в идеале) интересов, когда, условно, кто-то выступает за реконструкцию старого Подола, а кто-то – за более удобные жилищные условия.
Н.Л.: Наша задача – дать высказаться максимальному числу представителей различных групп интересов. Пусть они начнут диалог между собой перед тем, как прийти к какому-то консенсусу.
Два мнения
Насколько задачи, которые вы поставили перед собой, совпадают с задачами мэра?
Ю.Л.: Мэр такие задачи и ставил. Есть ТК «Киев», на которую тратятся городские деньги. И нужно понять, какая будет от нее польза городу, громаде, потому что, когда я пришел, тут было киевского аж ничего. Это было место заработка денег для тех, кто тут работал. А с чего вдруг городу финансировать чью-то кормушку?
Мы показываем городскую власть такой, как она есть. Мы отказались от «паркета». Наши группы выезжают, если есть инфоповоды.
У нас каждую неделю проходит ток-шоу «Погоджувальна рада» – содержательный диалог по темам киевской городской политики, в котором участвуют руководители всех фракций Киеврады, другой формат – встречи депутатов с избирателями прямо в округе – программа «Киеврада». Это «таун-холл», древний американский формат, когда депутат встречается с избирателями не в пафосной студии, а в районной библиотеке, школьном актовом зале. Главная наша задача – не допустить проплаченных бабушек. Во время эфиров такие кипят эмоции! И нам это интересно, потому что это реальные, а не срежиссированные эмоции на темы, которые непосредственно затрагивают жизнь киевлян. У нас нет черных списков – всем добро пожаловать в эфир.
У нас есть проект «Вартові столиці», который только недавно запустили, о том, как реагирует власть на жалобы горожан. Для сюжетов берем обращения горожан в колл-центр 1551, ищем темы, по которым больше всего жалоб, и сопровождаем их от начала до конца. Возвращаемся на место и проверяем, решена проблема или нет, а если нет, то почему.
Но если вы будете рьяно защищать интересы горожан, рискуете вступить в конфликт с чиновниками, от которых зависит существование канала, например, могут быть задержки с финансированием.
Ю.Л.: Крайне маловероятно, что после критики какой-то управляющей компании где-нибудь на Виноградаре, которая не ремонтирует детскую площадку, нам департамент финансов перекроет кислород.
Н.Л.: У нас другие акценты. Нам надо, чтобы площадка была сделана. А топ-чиновникам и депутатам не канал задает вопросы, а люди, от которых они зависят. Это то, чем и должно заниматься общественное телевидение: искать не хайп, а решение проблемы.
Ю.Л.: Например, мы освещаем строительство Подольско-Воскресенского моста. Народ интересуется, достроят его или нет. И мы ежедневно спрашиваем чиновников: насколько вы продвинулись? Реагируем на любую информацию в других СМИ, например, почему выросла стоимость? Спрашиваем, но и даем возможность ответить. Согласитесь, это нетипично для украинского телевидения.
Что сейчас представляет собой телекомпания «Киев»?
Мы интегрируемся с радиостанцией «Киев 98 ФМ», которая пока еще продолжает находиться на Шулявке, но мы скоро съезжаемся, как закончим радиостудию на Подоле. Мы бы давно закончили переезд, если бы не определенные особенности тендерной системы.
В телекомпании и на радио работают 337 человек. Приоритет номер один – новости. Мы делаем городской информационный канал. Ничего общего с тем, что в Украине почему-то называют информационным вещанием. Согласитесь, «Прямой», «112» и т.п. – «разговорные» каналы. Информационный канал должен давать постоянный апдейт новостей, стримить с места событий. Мы там, где новости города, и это то, во что мы здесь вкладываемся: в мобильные группы, лайвы, стримы. У нас свой немаленький автопарк, который мы унаследовали от прошлого руководства. Раньше он возил родных и близких директора, а сейчас работает буквально на износ: день и ночь развозит съемочные группы, которые освещают события в городе. Там логистика не проще, чем у Wizz Air: одна группа высаживается, другая уже садится.
Мы стремимся, чтобы канал «Киев» ассоциировался с журналистом в кадре с микрофоном в руках, ведущим репортаж с места события, а не с человеком, вальяжно развалившимся в кресле и вещающим часами не вполне понятно, о чем. Мы перестраиваем технологии. Видеоматериалы снимаются на ходу, подгружаются в прямые включения, озвучиваются в прямом эфире, что требует гораздо меньшего ресурса, который у нас очевидно ограничен. Вообще, нужно заметить, что телик в Украине ушел далеко вперед – это просто торжество инфотейнмента, то, чего в Штатах нет и близко. Каждый выпуск, например, ТСН – это произведения нескольких спилбергов подряд. Реально классно и интересно, но я не вполне уверен, что это адекватно рынку. Американский рынок, будучи в несколько раз больше украинского, почему-то не считает необходимым такой подход, там новости играют более утилитарную роль – это быстрое покрытие событий сейчас на сейчас.
У нас на телеканале самая популярная фраза – «это не коммунально», то есть, не общественно или нескромно. Мы тестируем каждый проект на его «коммунальность»: насколько содержание адекватно для комьюнити. Ведь мы рассказываем громаде о громаде.
Не откат, а скидка
Сколько денег вы получаете из бюджета, и насколько их хватает?
Ю. Л.: В 2019 году получили порядка 69 млн грн. Хватает, если не воровать. Уже в прошлом году колесики закрутились с невиданной быстротой, вырос объем собственного продукта, интенсивность, все носятся как угорелые. Могло создаться впечатление, что в канал влили какие-то дополнительные ресурсы. Однако в прошлом году мы не получили ни копейки дополнительного финансирования.
Секрет простой – мы не берем откаты, деремся с подрядчиками за каждую копейку, стараемся работать честно и прозрачно. Зарплаты здесь были не высокими, но более или менее человеческими. Не все работали, скажем так. Поэтому только благодаря оптимизации, тому, что мы убедили людей ценить место работы, которого можно и лишиться, все стало двигаться в разы быстрее. При этом мы используем каждую, буквально каждую возможность для увеличения зарплат и приведения их к рынку.
В этом году мы имеем порядка 103 млн грн, и уже удвоили штат службы новостей.
Когда я пришел, мне жаловались насчет оборудования: это какой-то позапрошлый век. Сейчас, когда предстояло осваивать годовой бюджет на оборудование, нам традиционные поставщики каналов представили свои предложения. Я хочу в этом году перейти на HD. Смотрю: нет, не укладываемся, никак не получается. Думаю: все-таки у них какой-то запас есть, дай-ка я подавлю, мол, есть вот столько, и больше не будет. И – о боги! Сейчас у нас должно получиться купить за ту же сумму на 30-40% больше оборудования. Мы торгуемся как на базаре и получаем скидки. Артикулируем – давайте скидки вместо откатов.
Сейчас надеемся в рамках выделенного бюджета перейти на HD, совершить революцию в графической визуализации, облегчить формат съемок, чтобы журналист мог просто на коленке между лайвами монтировать материалы на ноутбуке, купить еще больше лайвью и коптеров.
Насколько вы зависите от поступлений от рекламы?
Ю.Л.: Раньше этот канал был телемагазином: день и ночь рекламировались какие-то бра, очки и прочее. Вот и все доходы от рекламы. Мы их убрали в основном потому, что я рассматриваю телепродажу как напалм, который выжигает все в программной сетке канала в радиусе нескольких часов. Сейчас у нас потихонечку увеличиваются объемы здоровой рекламы. Конечно, карантин сильно все затормозил, особенно пострадали местные бизнесы, на которые мы делаем ставку.
Н.Л.: Но при этом мы старались помогать бизнесу в нашем эфире, особенно на радио. Делаем специальные программы, ролики, в которых представители мелкого, малого и среднего киевского бизнеса рассказывали о себе: я кофе варю на вынос, маски шью и т.д. – пожалуйста, заказывайте. И заметьте – бесплатно.
Образовательный контент
Каким новым методам работы вас научил карантин?
Ю.Л.: Мы за карантин протестировали все, что можно, выполняли социальную обязанность, понимая, что это наш долг. Мы превратились в канал карантина, с середины марта полностью изменили свою сетку, каждый день у нас был многочасовой марафон в прямом эфире, который так и назывался «Карантин». Кстати, первые телеуроки появились именно на нашем канале. Только через несколько недель после объявления карантина президент Украины призвал телеканалы транслировать уроки для школьников, а у нас они уже шли полным ходом.
Н.Л.: Мы придумали этот телеформат. Мэр Кличко 12 марта закрыл школы на карантин, а уже 16 марта на телеканале «Киев» показывали первые уроки из школьной программы. Мы их сами снимали. Нам очень помог Институт последипломного педагогического образования университета им. Гринченко: нам предоставили преподавателей, методистов, что очень важно, поскольку последние следили за качеством контента, ведь мы не имели права на ошибку.
Кстати, еще до карантина на телеканале вышел образовательный десятичасовой марафон, во время которого каждые 20 минут менялись спикеры. Сначала мы со скепсисом выходили на этот проект, но оказалось, что он привлек большое внимание аудитории. У зрителей реальный запрос на любой образовательный контент: от иностранных языков и того, как правильно медитировать, до политологии и школьной программы.
Ю.Л.: Школьная программа вообще оказалась очень популярной передачей, потому что взрослым было очень интересно узнать, что там сейчас проходят. В прошлом году мы запустили проект «Веселые старты». Это аналог старого, еще ГДРовского, спортивного детского проекта «Делай с нами, делай, как мы, делай лучше нас!». Мы нашли его в YouTube и воссоздали. В результате у нас уже вышло около десятка выпусков, снятых в разных киевских школах. Оказывается, ничего подобного в наших средних школах давно не было. Поэтому детям очень понравилось участвовать в этих соревнованиях.
Н.Л.: Они выкладываются по полной, даже номера из самодеятельности показывают, девочки-чирлидеры прыгают, кто-то поет, кто-то танцует. Настоящая школьная жизнь. В Киеве 320 тысяч школьников, 17 тысяч выпускников – это огромный источник аудитории и контента, потому что это жизнь такая, какая она есть.
То есть у вас все-таки не только информационный канал, но и частично развлекательный?
Ю.Л.: Да, у нас есть доля кинопоказа. Бюджет на кинопоказ вообще не изменился с прошлых лет. Предыдущее руководство на эти 4-5 млн купило пакет индийского кино, какие-то фестивальные фильмы – в общем, немного странный подбор. В этом году мы покупаем «Карточный домик», «Последний кандидат», Netflix, Shark Tank – формат о бизнесе.
В перспективе я считаю, что канал должен стать полностью информационным, но пока мы двигаемся по программной концепции канала общего интереса.
Вторую часть интервью читайте на «Телекритике» завтра.
Читайте также:
Телеканал «Киев» запускает новый проект «Вартові столиці»
Канал «Киев» запустил новый проект
Телеканал «Киев» покажет политический триллер «Оккупированные»
Фото: ТК «Киев»
Подписывайтесь на «Телекритику» в Telegram и Facebook!
