Юлия Кривич (29 лет, Днепр)
Начиналось все с того, что я хотела войти в закрытое комьюнити ультраправых и сделать фотопроект о них. На это у меня ушло приблизительно два года. Сначала я получила стипендию и смогла полгода посвятить именно этому занятию, потом два месяца я провела с этими ребятами.
Хотелось создать критическую работу, но в конце концов я поняла, что не вижу мир через черную и белую линзы. Здесь есть и критика, но не моих героев, а системы и обстоятельств. Ведь ультраправые все-таки получили легитимацию, пройдя войну. Патриотизм был премирован на государственном уровне в связи с обстоятельствами последних четырех лет. Сама наша система породила эту легитимность, с одной стороны, с другой стороны – правая и ультраправая тенденция присутствует сейчас везде в мире.
«Меня интересовало совмещение этих идентичностей – солдата-ветерана, футбольного хулигана, хипстера»
Ядро моей работы – это зины (мини-журналы), которые лежат посреди экспозиции на объекте – лавочке-столе. Я работала над проектом, когда вышел закон о декоммунизации. Начали менять названия улиц, городов, в том числе и моего города. В Днепре я зашла в заброшенный дворец культуры и сделала там фотографии, для меня он был символом целой эпохи и символом изменений. Там я нашла старые книги, работы ДК о пропаганде коммунизма-ленинизма среди молодежи. Читая их, я поняла, что многие слоганы отлично служат названиями для моих работ об этих парнях. Поэтому в зине я совмещаю эти страницы с моими фотографиями.
Как по мне, единственный способ, которым можно бороться с правым популизмом – это современный консьюмеризм. Вот они очень серьезные консьюмеристы, они хипстеры, я даже не могу сказать, чему они больше привержены – идее или вещам. Были интересны их инстаграмы, каким образом они производят свои селфи. Те фотографии, которые представлены в экспозиции, – это, в общем-то, ремейки их инстаграмов.
Меня с самого начала интересовало, как они неосознанно творят образ современного «героя» – в кавычках, разумеется, но ведь сами они тем не менее ветераны. Также меня интересовало совмещение этих идентичностей – солдата-ветерана, футбольного хулигана, хипстера. Более того, у них есть гражданская организация, род деятельности которой – активизм.
Юлианна Голуб (27 лет, Харьков)
Я создала семью виртуальных персонажей, живущую в виртуальной квартире. Действие в основном происходит на кухне, как у многих: варятся там, обсуждая новости, которые они получают из интернета. И вот у меня есть список новостных сайтов на русском и на английском языках, которые анализирует алгоритм. Он определяет эмоциональный окрас каждой новости – и отправляет в симуляцию в реальном времени. Каждый из персонажей получает эмоцию, а зритель видит реакцию персонажа, которая проявляется в движениях – в анимации, звуке, издаваемом персонажем, и в тексте над его головой. Эти тексты, диалоги, в свою очередь, тоже генерируются алгоритмом, у которого есть шаблоны. Всего эмоций заложено восемь: злость, страх, радость, грусть, раздражение, оживление, вдохновение, безразличие.
Для генерации речи у алгоритма есть набор глаголов, прилагательных, существительных, которые программа сама заполняет рендомно и таким образом выдает каждый раз уникальные высказывания. Само по себе 3D как медиум воспринимается холодно и оторвано, но когда оно помещается в инсталляцию и контекст, который можно пощупать, то приближается к зрителю и создает связь выдумки с реальностью.
«Наши эмоции насчет реального мира часто основаны на виртуальном контенте»
Сначала я собиралась создать игру, чтобы зритель как пользователь мог в ней поучаствовать. Но значительно интереснее оказалось сделать игру, которая играет сама в себя. Мир, который управляется алгоритмами, сам себя смотрит и сам себя продолжает. Современные игровые движки позволяют рендерить 3D-видео в реальном времени в хорошем качестве, потому из любопытства я решила попробовать новую программу. Прежде она была платной и ею пользовались 3Dшники, аниматоры и разработчики, также она используется для рендомного проигрывания звуков. В моем случае, например, персонажи ходят по квартире и могут трогать определенные предметы, которые в пространстве связаны с так называемыми триггерами, дающими при взаимодействии звук.
Я вдохновлялась родственниками, которые обмениваются новостями и обсуждают события часто именно в виртуальном мире. Так, мне подумалось, что хоть новости и являются связью с реальным миром, они достаточно виртуальны, поскольку мы не видим, что на самом деле произошло, а опираемся на виртуальные источники, верим им и реагируем. Выходит, что наши эмоции насчет реального мира часто основаны на виртуальном контенте. Вот и мои персонажи в искусственных условиях и сами искусственные – они AI (аrtificial intelligence – искусственный интеллект), имитируют нас.
Павел Хайло (29 лет, Луганск/Киев)
Работа «Пересмотр правил» – это игровая модель, в которой работники нематериального труда, выступающие в роли перформеров, встроены в механизмы подчинения и управления: они диктуют правила экономических игр зрителям, взаимодействуют, но и сами следуют правилам. Cогласие следовать им – базовое условие успеха, а любое неподчинение разрушает структуру, но дает возможность появиться чему-то еще.
Для участия в работе я приглашал ребят, связанных с востребованными в Украине профессиями, символизирующими достаток: коммуникации, дизайн, реклама, IT. Это те, кого теоретики называют когнитариатом, кто своим трудом строит неолиберализм на неразобранных руинах других моделей. При этом сам перформанс во многом дублирует их занятость: непостоянный почасовой труд, вписанный в индивидуальный рабочий график. С этим связано и то, что перформанс идет не весь день. Цель проекта в том, чтобы сделать видимыми разные уровни правил, и подумать о том, как и когда мы их создаем, а где можем менять их и чего нам для этого не хватает.
Эта работа может быть рамкой для взгляда на процессы в обществе. В повседневной жизни мы не фокусируемся на условиях, в лучшем случае ставим птичку и нажимаем «далее». Мы также не везде осознаем свою власть или подчиненность, моя работа делает это видимым. Я стою на том, что произведение не должно схватываться текстом целиком, не должно до конца «прочитываться». Всегда остаются моменты, которые ускользают от слов. Оно, скорее, выступает немного испорченным ребусом, где между элементами могут оставаться зазоры.
Дмитрий Старусев (32 года, Макеевка)
Постоянные фотографические практики привели меня к отказу от фотографического реализма в документальности. На смену пришло стремление к чувственному и буквальному пониманию документальных процессов, к фиксации не действительного-действительного, а действительного-сущностного состояния мыслей и реакций на обретенное знание, на прогрессии моих чувств. Подобное встречается в абстрактной живописи Сая Твомбли, Герхарда Рихтера. Например, Рихтер вторгается из фотографии в живопись. У меня тот же маршрут и обратный – возможность пограничного состояния в техническом и чувственном аспекте медиума.
Я обращаюсь к абстракции с помощью фотографии, для этого пока мне подходят аналоговые фотографические процессы: от дагерротипии и мокрого коллодия до серебряно-желатиновой печати и процессов RA-4 и Ilfochrome. Аналоговые методы оставляют возможность зрителю на физическом уровне ощутить руку художника, стать непосредственным свидетелем его работы.
«Фотографию создали для того, чтобы освободить живопись от прямой документации. Возможно, фотографии пора передать это право иному медиуму?»
Абстрактность произведения и определенное направление, которое задает, скажем, название работы, может привести зрителя к чувственным переживаниям, лишенным стереотипных образов, которыми наполнена современная фотография.
Фотографию создали для того, чтобы освободить живопись от прямой документации, возможно, фотографии пора передать это право иному медиуму?
Метафорично выражаясь, «Три сестры» – это органы чувств, перемолотые в мясорубке и выставленные на праздничный стол на красивых блюдах: невозможность справиться с волнами эмоций, боль расстояния, розовый с синим закат, синее утро свободы, лоскуты из детской одежды, холод, светлые волосы.
Тарас Каменной (32 года, Харьков)
Проект «Этическое пятно» – о территориальных границах, явных и невидимых. Это реакция человеческого сознания на процессы, произошедшие в течение нескольких последних лет, они связаны с понятием территориальной целостности отдельно взятого государства. Речь идет об аннексии и сепаратизме.
Работа берет свое начало от жеста, предпринятого мной на строительстве в свободное от работы время. Его свидетелем стала бригада, с которой я работал. Я модифицировал поставленную передо мной задачу – очистить территорию от строительного мусора. Когда я узнал о том, что часть этой земли предоставлена соседом во временное бесплатное пользование, у меня возникло желание выразить уважение этому гражданину, а именно – вскопать участок.
На выставке я создал ситуацию, когда зритель невольно оказывается на одной из распределенных территорий. Нашего, соседского-чужого, общественного и спорного.
Екатерина Ермолаева (32 года, Донецк/Киев)
Моя работа показывает, насколько мы многогранны. Я как-то слышала теорию, что в каждом из нас уживается множество субличностей, но мы достаточно сильны психологически, чтобы удерживать их все в рамках одной целостной личности. В своей работе я на собственном примере раскрываю эту тему множественности, показываю все свои возможные альтер-эго.
Работа может быть актуальна для отдельных людей, которые пытаются разобраться в себе, принять те свои грани, которые не очень укладываются в социальную норму. Мне сложно сказать, насколько она прочитывается зрителем, так как выставка только открылась и отзывы я слышала в основном от тех, кто знаком со мной и с моей практикой. Но проект достаточно простой и прямолинейный, так что, думаю, что считать его будет довольно просто практически любому человеку.
Михаил Алексеенко (27 лет, Киев)
Основная цель проекта Startup Troeshchyna — это организация краудфандинг-кампании и сбор средств для поддержки художественных инициатив, в частности, художественного пространства «Квартира 14», и привлечения внимания к киевскому жилому массиву Троещина. «Квартира 14» была создана мной в собственной двухкомнатной квартире на Троещине, где жила моя бабушка, комната которой осталась нетронутой после ее смерти. С 2016 года по настоящее время инициатива живет за счет энтузиазма и финансирования художников. Проект направлен также на развитие культуры и децентрализации художественного процесса, что очень актуально сейчас для всей Украины.
Сейчас я предлагаю вместе собрать 200 тыс. гривен. Каждый зритель, который присоединится к инициативе, получит сувенир. За сумму от 20 до 600 гривен можно приобрести артефакт в виде открытки или авторской акварели. В контексте выставки в ПАЦ, я считаю важным тот факт, что проект будет продолжаться и после окончания выставки.
Ларион Лозовой (29 лет, Киев)
Это работа о связи искусства, власти и крупного капитала. Герои моей истории – либеральный популист Александр Керенский и киевский сахарный магнат Михаил Терещенко, оказавшиеся во главе страны в феврале 1917 года. У новой власти были большие эстетические амбиции, она выстроила особые отношения с художественным сообществом. Покровительствуя искусству, власть начала планомерно использовать его в идеологическом заказе, при этом поддерживая иллюзию творческой свободы. Вместе с тем, Временное правительство было целиком обязано финансовому и символическому капиталу магната Терещенко.
«Любой «подарок городу» – это общественное благо, которое возвращается нам по крупицам. Культурный излишек не берется из воздуха – им мы обязаны незримому труду тысяч людей»
Сахарные династии получали сверхприбыль, монополизируя рынок (рафинад продавался киевлянам в три раза дороже, чем перекупщикам на британских биржах) и эксплуатируя крестьян. А чтобы как-то подсластить эту горькую истину, они инвестировали в заведения культуры и художественную жизнь. По сути, население из собственного кармана оплачивало стоимость культурных благ, но слава «друзей искусства» доставалась магнатам.
Мой проект – повод напомнить зрителю о том, что любой «подарок городу» – это общественное благо, которое возвращается нам по крупицам. И то, что культурный излишек не берется из воздуха, – им мы обязаны незримому труду тысяч людей. Подумать об этом я призываю в моем маленьком музее Буряковой революции.
Ревковский и Рачинский (Даниил Ревковский, 25 лет, Андрей Рачинский, 27 лет, Харьков)
Наш проект посвящен трагедии в Днепродзержинске в 1996 году. Она была связана с отказом тормозов на самом длинном трамвайном спуске в Украине. Водитель остановилась в самом верху и позвонила диспетчеру, предупредив, что тормоза неисправны. В трамвае было битком – это был выходной. Но ей ответили: «Едь дальше». Трамвай тронулся, водитель потеряла сознание, началась паника, и за руль сел один из работников депо, который тоже ехал в трамвае. На скорости около 85 км/ч трамвай в самом низу врезался в бетонные блоки ограждения. Погибло 34 человека.
Поскольку трагедия потеряла свою актуальность в связи с событиями в стране, наш проект является аналогией между прошлым и настоящим. Одна из его частей – видео, связанные именно с этой моделью трамвая, которая эксплуатируется в Украине до сих пор. Это видео из интернета и наши собственные. Из них мы видим, что сейчас ситуация не лучше: трамваи загораются, ломаются.
«Мы воссоздали семейный альбом этой женщины, но с нашим участием. Мы специально приехали в Винницу, откуда она родом, и фотографировались в образах середины 90-х»
Мы заметили, что в основном трамваи водят женщины, стали анализировать материал и стало ясно, что это тяжелый труд. Помимо того, что он низкооплачиваемый, он связан с постоянным риском. Та женщина-водитель из трагедии, которая по сути была в ней не виновата, получила травмы и условный срок. Мы нашли ее, чтобы пообщаться, но она не хотела вспоминать тот случай. Потому для экспозиции мы встречу с ней додумали. Вторая часть нашего видео – это примерное воссоздание того, что было до трагедии. Мы воссоздали ее семейный альбом, но с нашим участием. Мы специально приехали в Винницу, откуда она родом, и фотографировались в образах середины 90-х.
Следующей частью было изучение современного состояния трамваев. Например, в Мариуполе и Кривом Роге оказалось в эксплуатации больше всего трамваев данной модели, вообще это самая распространенная модель в мире. Они изначально некачественно сделаны – имеют свойство возгораться – и поставлялись не в столицы СССР, а в промышленные города – Челябинск, Екатеринбург, Мариуполь. Мы решили исследовать те трамваи, которые остались в Украине, и договорились о том, чтобы пофотографировать женщин-водителей, но в итоге получили отказ, так что пришлось искать фотографии в соцсетях.
Олег Перковский (33 года, Каменец-Подольский/Львов)
Рабочее название проекта – «Недострой», общее название – «Синхронизировать настоящее», то есть работа о времени. На основе архитектуры и ее фрагментов, собственно недостроев, хочется развить тему времени на логической и математической почве.
Над этим проектом я работаю полгода. Иногда видишь образ и ведешься на интуицию, начинаешь исследовать, узнавать детали. Именно таким образом в Ужгороде на резиденции Петра Ряски «Простите, номеров нет» нашлась тема недостроев. У нас была тема выставки – эскиз, а недострой – это тоже своего рода эскиз. Я обратил внимание, что недострои в Ужгороде часто выглядят лучше, чем завершенные дома. То есть это проект об эстетике незавершенности.
«Кажется, недострои люди оставляют незавершенными на подсознательном уровне – из-за желания приостановить время»
В работе есть символ времени. Кроме колонны из недостроя в экспозиции есть слайды в пластмассовых рамочках, 3-5 мм, перелистываясь, они создают звук часов – «тик-так». С момента Большого взрыва прошло 13 млрд лет, и все начало расширяться, причем в разных частях Вселенной оно, очевидно, расширяется по-разному. В нашей – много материи и большая сила притяжения, расширение происходит медленнее. А есть такие участки Вселенной, где огромное расстояние между небесными телами, и расширение происходит гораздо быстрее. Вселенная расширяется не путем захвата новых территорий, а путем добавления к себе территорий. На нашем участке космос движется в размеренном темпе, а мы сами уже даже красный свет игнорируем, спешим. Мы рассинхронизированы со Вселенной. Кажется, недострои люди оставляют незавершенными на подсознательном уровне – из-за желания приостановить время.
Кстати, Верховная рада Украины – это тоже недострой. По проекту, который был начат в 30-х, купол должен был завершаться композицией из трех лошадей, а их там нет. А лошади, чтобы вы понимали, часто спят стоя – и вот спящие лошади также могут реферировать к незавершенному зданию парламента. Еще в Украине много недостроенных домов, причем на завершающей стадии. Для нас это и локальный, и общий контекст, поэтому я рассматриваю проблематику с философской точки зрения.
Фотографии предоставлены PinchukArtCentre © 2018. Фотограф: Максим Белоусов
