Приводим самые интересные фрагменты интервью известного украинского режиссера Киры Муратовой изданию «Гордон».
Коммунальные платежи плачу, как простые люди, будучи простым человеком. Все мои заслуги в этом плане не оцениваются. Мне дают какую-то пенсию или стипендию как члену академии искусств, город еще $100 дает. У меня обычная пенсия и то, что слегка накопилось за время работы.
А почему я должна думать, что власти мне должны? Я кто такая? Пусть они подумают о том, чтобы не убивать никого, чтобы остановить все это – вот и все, что они должны для меня.
Я могу только обольщаться тем, что есть Моцарт, Бетховен, они всегда нравятся меньшинству, но существуют вечно. Вот это сравнение мне льстит.
Я вообще никогда ничего не прошу. Я занималась тем, чем занималась, из любви к своей профессии и получала от этого колоссальное удовольствие. Даже в советское время, когда было столько мерзости, преследований, запретов, увольнений, дисквалификаций. Я могла все это бросить. Никто меня не заставлял.
Меня интересует искусство, и я продолжаю его обожать. Это касается всякого искусства вообще – кино, литература, музыка, балет. Если я перестала быть в нем производителем, это не значит, что я перестала быть потребителем.
Я не знаю, что такое грех. Не потому что меня Бог накажет за то плохое, что я делаю. А потому что у меня есть что-то такое внутри, как у большинства людей. Не обязательно верить во внешнего Бога.
Вообще мои родители, в отличие от меня, были абсолютными подпольными коммунистами, а я в какой-то момент перестала им верить.
У меня очень пессимистический взгляд на вещи. Мне очень жаль, что он у меня такой. Перемены будут, но через год, через два – это очень быстро. Через пять, через десять – тоже. Может быть, станет хуже. Не знаю.
Для меня все так ясно, что то, что происходит, – это плохо, отвратительно, мерзко… Я до слез сочувствую борцам, которые могут этому посвятить себя и верят, что они победят, но сама я – не борец.
Со временем рухнет режим Путина. Так всегда случается в современной истории. Все цветет, расцветает, а потом нападают – и исчезают без особых следов.
Я вообще пацифистка, против войны. Но если тебя по голове бьют, и ты должен отвечать… Я против того, чтобы люди убивали друг друга.
Я обожала Майдан, тогда он мне казался мирным и замечательным. Там не было убийств, а потом все пошло, как во всякой революции: все приходит к гильотине всегда.
Я вообще затрудняюсь сказать, что такое Евросоюз. Наслышана, но что для этого нужно, кроме преодоления коррупции? Почему к этому нужно стремиться, а не к тому, чтобы кончилась война? Чтобы иметь шенгенскую визу или что?
Сначала к Саакашвили я как-то хорошо к отнеслась. Мне понравилось его обаяние, его успешность у себя в Грузии и вообще манеры его поведения. Потом перестала до конца в это верить, хотя не усомнилась.
Да, я видела перепалку Саакашвили с Аваковым, с подражанием Жириновскому. Он тоже поливал своего оппонента, только соком. Мы свечку не держали, как там было на самом деле. Не берусь предположить, про кого из политиков можно сказать что-то абсолютно достоверное.
Я считаю, что страной должны править бескорыстные люди и разбирающиеся в экономике. Иногда они бывают плохими людьми, но они разбираются в экономике. Если у них есть специфическое тщеславие сделать страну успешной, то при таком таланте пусть они будут эгоисты или тщеславны.
В данный момент, судя по той ситуации, которая сейчас происходит в Крыму, думаю, что Крым не вернется, но вдруг может что-то произойти противоположное – развалится Россия и что-то случится…
Мне лично разрешали снимать на русском, но многим коллегам-режиссерам говорили: «Давайте по-украински снимайте». Я считала, что это неправильно, но в тоже время правильно для Украины. Я понимаю прибалтийские народы, их перегибы, тот длительный страх и ужас угнетения породил в них такое ответное, неправильное, но объяснимое движение.
Я не люблю личное общение вообще. Вот просят интервью у меня, а я терпеть не могу. По телефону еще могу, а чтобы лично разговаривать – с меня хватит. Мне это никогда не было интересно.
Я так много общалась, что всем казалось, что я – очень общительный человек. На самом деле я гораздо больше склонна к аутизму. Я сейчас веду абсолютно отшельнический образ жизни, занимаюсь потреблением искусства, хозяйством и близкими.
Я думаю, то, что я сделала, – это есть в моих фильмах. И на этом я должна поставить точку и умолкнуть. Больше, наверное, я не имею, что сказать, ни себе, ни кому-либо.
Есть такой писатель Эдуард Лимонов. Он – безумно талантливое существо, но при этом злое и аморальное. Но я прощаю ему очень много вещей, потому что он талантлив. Это такой отдельный случай.
Я таких людей, которые совково настроены, жалею. Они мне кажутся дураками. Но я не спорю на эти темы с людьми, которые убеждены в противоположном. Думаю, это бессмысленное занятие.
Я знаю только одного человека, которого очень люблю, ценю и понимаю ход его мыслей. Это Олег Табаков, он так безумно любит свой театр и так хочет его поддержать, что считает, что если будет поддерживать Путина, то его театру будет оказана поддержка. А театру сейчас очень тяжело, и ему это нужно от власти. Не знаю, оправдываю ли его, но я понимаю ход его чувств.
Никита Михалков — талантливый человек, много хороших, даже замечательных фильмов снял, но при этом в нем, как в Лимонове, есть другая сторона. Я ее постичь не могу. Для меня это – шизофрения.
Лия Ахеджакова, Андрей Макаревич — борцы и герои. Они – политики, это было в их сущности. Честь и хвала их героизму.
Я люблю животных, и все, с ними связанное, меня интересует. Сейчас мы боимся заводить собаку, потому что сами стали болеть и думаем, как же с ней рано утром выходить гулять… Всякие неприятные мысли приходят о том, что будет с этой собакой, если мы умрем раньше нее.
Фото: kira.muratova / «ВКонтакте», okino.ua
