The Fall – одна из самых влиятельных, долговечных и активных британских групп. Они образовались в 1976 году и существовали до сегодняшнего дня, пока не умер их единственный постоянный участник и основатель – поэт и вокалист Марк Эдвард Смит. О влиянии группы говорили такие легенды, как Стив Альбини, Sonic Youth, Arctic Monkeys, Franz Ferdinand, Faith No More и LCD Soundsystem. Это была странная, неудобная и неудобоваримая музыка, дикая, монотонная и истерическая одновременно, одноцветная и ни на что не похожая. Она не поддавалась пониманию и ее сложно было повторить в голове. Что это – рамка для истерических выкриков поэта Марка Смита? Наскальная живопись в виде звуков?
The Fall не только «вырастили» целое поколение успешных музыкантов, но и продемонстрировали крупным лейблам свою стойкость и независимость, тем самым дав понять, что свобода творчества для них важнее денег. За всю карьеру группа выпустила около 100 записей, как студийных, так и «живых». И несмотря на то что с середины 80-х годов их популярность резко возросла, The Fall, а точнее perpetuum mobile и убийца группы в одном лице Марк Смит словно сторонился ее, стараясь оставаться в тени.
Марк Эдвард Смит
_
Марк Эдвард Смит родился в 1957 году в Манчестере и сбежал из дома в 16 лет из-за напряженных отношений с семьей – отцом, матерью и тремя сестрами. Он поступил в колледж, но бросил его, создав группу The Fall, изначально перебирая струны на гитаре, на которой он играть не умел. Однако вскоре Марк решил проявить себя как поэт и вокалист – правда, слово «вокал» здесь не совсем применимо.
На сцене Смит вел себя неподобающе для рок- или панк-звезды – он не танцевал, не прыгал и не скакал, а выкрикивал свои абстрактные и едкие тексты, стоя спиной к залу, демонстрируя полное отвращение к показной игре в рок-звезду. Его часто упрекали в чрезвычайной серьезности, граничащей с надменностью, но сам поэт говорил: «Мы действительно серьезны, но люди серьезность принимают за отсутствие чувства юмора». Он бесил панков, высмеивая панк-движение, напрягал своим дребезжащим вокалом и нестандартным поведением слушателей и музыкальную прессу. Отношение к нему было радикально полярным – кто-то называл Смита и The Fall выскочками и угрюмыми, безынтересными нигилистами, которые болтаются где-то между панком и кошмарным минимализмом; кто-то наоборот пел дифирамбы культурологичности и авангардизму The Fall, их смелости.
Над Смитом подтрунивали музыкальные издания, а коллеги по цеху (которые с ним не работали) превозносили за жесткость и отсутствие желания следовать и уподобляться кому-либо, однако ему было на это плевать – он плыл туда, куда звала его мятущаяся и тяжелая душа. Так, влиятельный журналист Дэнни Бейкер говорил, что «немногие группы достойны даже облизывать медиаторы The Fall», а его коллега Иэн Пенман писал: «…ни в этих песнях, ни в исполнении нет ничего, что заставило бы человека остановиться и задуматься. У The Fall нет ощущения цели, но при этом они лишены и примитивной наивности».
Поэт показывает свое отношение к мэйнстриму
_
«Они (музыканты The Fall) могут делать что угодно. Я увольняю их, только когда они начинают покрикивать на рабочих сцены и вести себя как рок-звезды»
Постепенно у Марка Смита начинаются проблемы с алкоголем. Появляется паранойя – ему кажется, что музыканты специально играют музыку, под которую он не сможет петь. Уходя из студии, он даже оставлял включенным микрофон на записи, чтобы послушать, что о нем говорят в группе. Все это привело к личностному кризису и срыву в 1998 году, когда прямо на сцене поэт устроил драку со своими музыкантами, после чего провел ночь в полицейском участке. С каждым днем он все больше угасал, выглядел все хуже и хуже, а количество употребляемых наркотиков и алкогольных напитков увеличивалось. Со временем он начал терять интерес и к своему делу, будто намеренно срывая свои же концерты. Марк мог прерваться на полуслове и уйти со сцены или же вообще ничего не делать – сидеть на стуле или ходить и подкручивать звук.
В 1998 году Смит совершил свое падение за борт современной музыки и поэтического высказывания, и все его дальнейшие работы начали получать все более и более низкие оценки. В начале двухтысячных он стал все чаще падать посреди своих выступлений и все больше вести себя так, словно он потерялся и запутался в своих собственных воззрениях на мир, застрял в какой-то внутренней комнате, из которой не может выйти – комнате, населенной призраками его любимых авторов: Лавкрафта, Эдгара По и Филипа Дика.
Поэт вещает
_
«Подсадите ко мне свою бабушку на конгах — и это уже будет The Fall»
Начиная с 2008 года интерес к Смиту снова возрастает. Его включают в различные рейтинги самых культовых фигур в истории музыки, критики нахваливают новые альбомы; о нем выходят книги. Он продолжает выступать, выпускать альбомы и записи живых концертов, строит планы и ведет себя так, словно переживает второе рождение. Вполне возможно, что этих десяти лет хватило Смиту для того, чтобы опробовать себя в другом амплуа – не радикального нон-конформиста в вечной оппозиции к миру и искусству, а человека, который к старости принял себя со всеми своими травмами, недовольством, угрюмостью; принял – и отпустил.
И вполне возможно, что внезапная утренняя смерть 60-летнего поэта и музыканта – это смена обстановки и очередное изменение себя, углубление в новый пугающий и неизвестный мир, ведь окружающая реальность для поэта Марка Эдварда Смита стала слишком понятной, предсказуемой и оттого безвкусной.
