В июле должность генерального продюсера просветительского направления «Общественного вещания» заняла Татьяна Кисельчук, которая до этого работала главным редактором издания bit.ua и ведущей на Old Fashioned Radio. В прошлом году она основала бесплатный видеолекторий WiseCow («Мудрая корова»). Там уже есть курсы о кино, литературе, журналистике, моде и т. д.
«Телекритика» поговорила с ней о первых месяцах работы, бюрократии, кадрах, ее должности и каким должна быть идеальная часть просветительского направления «Общественного вещания».
О первых месяцах работы
Фото тут и далее: Ната Боровик
Я определила для себя три базовые вещи работы на «Общественном». Первая – это структура, сюда я включаю продуманность всех деталей, умение брать ответственность за всех людей и ошибки, и некое визионерство, хотя до визионера мне еще далеко. Второе – это трудоспособность, здесь у меня проблем нет, я работаю по 20 часов в сутки, и меня это не напрягает. И третье – это терпение. Ему я еще не научилась в полной мере.
У меня было несколько срывов. Однажды я даже хотела уволиться. У меня была большая проблема, потому что я думала, что пришла на спринт, а это, конечно, марафон. Общественное вещание измеряется не днями, неделями или месяцами, оно измеряется годами. Это нужно понять и принять.
«Это не только история о большой правде и крутом контенте, а история о том, как можно примирить между собой поколения»
Люди не понимают, что такое общественное вещание. Я попытаюсь объяснить на пальцах. Кроме того, что «Общественное» – это два общенациональных («UA:Перший», «UA:Культура») и 25 региональных телеканалов, 3 общенациональные (УР1, «Промінь», «Культура») и 27 региональных радиостанций, это еще большая идея, которую придумали уже давно, и успешная мировая практика, например в лице BBC, нам это показывает. Кстати, завтра, 18 октября, BBC исполняется 95 лет. Просто вдумайтесь, 95! А нам и года нет. Это важно понимать.
Это не только история о большой правде и крутом контенте, а история о том, как можно примирить между собой поколения.
Почему я люблю Сковороду? Он много путешествовал по селам, (последнее его путешествие заняло, если я не ошибаюсь, 11 лет) и занимался просветительством. Смысл человеческого существования – подвиг самопознания. Каждый человек сам отвечает за себя, но «Общественное» может ему помочь на уровне целого народа.
По большому счету я согласилась на эту должность, потому что теперь у меня есть возможность работать с регионами.
Недавно мы провели тренинг с сотрудниками из региональных филий по алгоритму работы между нами. Мы рассказывали, как нужно работать с культурными событиями. Например, нужно ходить ножками и знакомиться с новыми арт-кластерами. Теперь многие из регионов присылают нам классные сюжеты, переживают, звонят, пишут.
Это круто, потому что они начинают коммуницировать. Для меня это большая радость. Чем больше мы с ними говорим, тем меньше они нас боятся, а это и есть первый шаг. Очень важно показать людям, что новый руководящий состав – это не дракон.
О бюрократии
Раньше, когда я слышала слово «бюрократия», я его не очень понимала. Здесь, в «Карандаше» (Киевский телецентр, – ТК), я его осознала, и мне кажется Иоанн Богослов забыл рассказать, что есть пятый всадник апокалипсиса, и имя ему бюрократия, будь она неладна.
Это потрясающе описано в книге американского писателя Джозефа Хеллера «Уловка 22» . Кто не в теме, расскажу в двух словах. Это роман про войну, где красной нитью проходит абсурд. Главный герой Йоссариан пытается свалить подальше от театра военных действий, ссылаясь на сумасшествие. Но здесь и кроется абсурдная бюрократия. Сумасшествие вроде у них является официальной причиной для отстранения от полетов, однако для освобождения от воинской обязанности сначала необходимо подать официальный документ. При этом, согласно некоему постановлению, о котором говорится только как об «Уловке 22», всякий, кто заявляет о себе, что он сумасшедший, тем самым доказывает, что он не сумасшедший, так как этот документ говорит о здравомыслии. Парадокс на парадоксе – это где я живу последние три месяца.
«Если бы мне в начале августа сказали, что нужно сделать семь передач без денег и разрешили сделать все, что хочу, я бы сделала все намного быстрее и не выпустила из себя всю кровь»
Например, есть у нас такая бумага (документом это назвать язык не поворачивается), которая называется «служебка». Например, мне надо построить декорации для программы. Для этого мне нужен черный ковролин, а у нас, оказывается, закончились лимиты на ковролин, а закончились они, потому что на «Евровидение» закупили очень много красного и синего ковролина. И приходится изворачиваться, использовать все возможности своего разума, выпускать свое серое вещество, вместо того, чтобы заниматься адекватными вещами, например, придумывать форматы и искать деньги. Лицо бюрократии, как оно есть.
Если бы мне в начале августа сказали, что нужно сделать семь передач без денег и разрешили сделать все, что хочу, я бы сделала намного быстрее и не выпустила из себя всю кровь. Я бы написала на Facebook конкретные просьбы, где-то бы нашла спонсора. Я бы получила семь передач и не попала бы в больницу. Меня очень расстраивает, что мы там все умираем, а выхлоп не такой, как я хочу. И ты ничего с этим не можешь сделать. Но сейчас новое руководство делает все, чтобы сократить бюрократические круги ада, минимизировать общие страдания и вывести новую структуру, которая позволит ввести электронный документооборот и многие другие правильные вещи.
О кадрах
Там есть классные люди, которые хотят работать, но их нужно немного направить. Но есть еще и другие люди. Я слышу их разговоры в коридорах. Они не говорят о контенте, а только о том, когда у них будет зарплата, и боятся увольнений. Нужно понимать, что никаких массовых сокращений не планируется. Просто мы даем людям тестовые задания и смотрим, насколько они справляются.
Однажды мы позвали техника, чтобы он отремонтировал тумбочку. Он пришел с отверткой в руках. Мы просим его сделать это, а он говорит, что не может. «Вот же у тебя отвертка в руках», – говорим мы. Он снова повторяет, что не может этого сделать и уходит. Это какой-то театр абсурда. Как будто встретились Ионеско и Линч и устроили парад в нашу честь.
«Советское раболепие, когда начальник сказал и сотрудник молча пошел делать, меня убивает»
Я думаю, что это столкновение взглядов на работу и привычка. Люди всю жизнь работали в таком ритме: с девяти до шести, и не важно, сделали они свои задачи или нет. Когда я пришла и знакомилась с людьми, я спросила у них: «Представьте, у вас есть деньги и техника, какая у вас есть большая идея, которую вы хотите воплотить?» А они все молчат. Я не понимала, как люди, проработавшие там 20 лет, не думали о том, что можно сделать нечто большое. Я не вполне согласна с Аленом Бадью в разных вопросах, но он говорит одну вещь, которая мне бесконечно близка:
«Сейчас очень модно быть скромным, не думать о большом.
Величие считается метафизическим злом.
Я же за величие, за героизм.
Я за утверждение мысли и действия».
Они привыкли, что все плохо. И нам всем и правда не сладко, техники действительно нет, денег нет. Но, например, ко мне недавно пришел мой линейный продюсер и сказал, что нашел вариант, как можно отказаться от старой техники, и теперь мы все семь передач снимаем в приличном качестве. Здесь просто нужен изобретательный ум. Возможно, у этих людей тоже изобретательный ум, но они никогда не пытались его применить.
«Здесь какой-то театр абсурда. Как будто встретились Ионеско и Линч и устроили парад в нашу честь»
О своей странице в Facebook
Когда Зураб Аласания и Юрий Макаров меня брали, они не сказали ни слова о моем Facebook. Я же тогда материлась, писала без запятых и т. д. Я сама приняла решение не материться и ставить запятые. В то же время мой Facebook все равно какой-то «другой».
Недавно я написала статус об аджике. У меня было 14 часов ада на работе, я весь день мечтала об этой аджике с куском мяса, которые лежали у меня дома. Но оказалось, что ко мне заезжали дядя с тетей и всю аджику отнесли в погреб, мне реально было обидно. Только кусок мяса и слезы. Я написала об этом, и какая-то женщина с регионального телевидения репостнула и написала: «Господи, посмотрите – и это генеральный продюсер просветительского направления!» Я сижу и не могу понять, я что аджику не могу есть? В их понимании директор – он другой. Нужно очень много времени, чтобы убедить людей в том, что мы все одинаковы. На все поражения я смотрю как на свои собственные, на все победы я смотрю как на общие.
«Репутация «Общественного» для меня важнее собственного здоровья и показушной индивидуальности»
Что такое должность генпродюсера?
Я должна выстроить структуру менеджмента. Мои исполнительные продюсеры – это мои руки, у них тоже много бумажной работы и подчиненных. Дальше идут линейные продюсеры, которые ездят на съемки, работают часто гостевыми редакторами и т. д. Есть еще режиссеры и редакторы.
Со стороны менеджмента я должна выстроить эту линейку так, чтобы все процессы были налажены, как часы. Например, прямо сейчас мне нужно запустить новый репетиционный сезон, который выйдет весной (а главный запустится в сентябре следующего года). И пока я его разрабатываю, мне важно, чтобы мои исполнительные продюсеры могли все делать без меня. В это же время я все равно думаю о том, где взять денег.
«В новом сезоне мы будем говорить о толерантности, критическом мышлении, финансовом образовании, о национальных меньшинствах»
У нас же недофинансирование в этом году на 300 миллионов, а в следующем году недофинансирование будет на 700 миллионов. По закону, у нас должно быть 1,5 млрд грн, но правительство нарушает закон. По-моему, они просто хотят отчитаться перед Европой, что «Общественное вещание» вроде работает, но они хотят оставить нас на уровне УТ-1. Этого я не позволю никому. Условно говоря – у нас будут деньги платить сотрудникам, но не будет денег на новую технику и не будет возможности развиваться. Но мне плевать, если они не дадут деньги. Параллельно с тем, что я пишу новые проекты, я думаю о том, где найти деньги: гранты, спонсоры и т. д. Продюсер должен думать об этом всем и обо всех.
Все называют мое направление образовательным, хотя оно просветительское. Значение просветительства шире образования.
В новом сезоне мы будем говорить о толерантности, критическом мышлении, финансовом образовании, о национальных меньшинствах и т. д. Это очень большой пласт.
Из чего состоит рабочий день
У меня ежедневно очень много совещаний. Например, мы сделали штатное расписание и его нужно утвердить, и мы проходимся по каждому пункту. Сейчас мы пытаемся увеличить всем зарплаты (не руководящему составу).
Утром ищем реквизит, потому что каждый день съемки. Параллельно ко мне заходит миллион людей с просьбами разного характера. Также считаю бюджеты, пишу стратегию, разрабатываю новый сезон, думаю, где взять денег, встречаюсь с потенциальными партнерами.
Есть «UA:Перший». Для него мы сделали семь программ. Мне подготовили сейчас список всех программ для телеканала «Культура». Я уже кое-что посмотрела, и от некоторых программ мне хочется застрелиться, а некоторые – нормальные. Что мы должны сделать? Как я поступила на «UA: Перший» – токсичные программы нужно закрыть. Некачественный контент, который не соответствует времени, нужно апдейтить. Это длительный процесс. На «Культуру» у меня сейчас есть примерно 0,00% денег.
Радиостанция моего направления – «Культура». С генпродюсером радио Дмитрием Хоркиным мы решили, что она должна идти линейками. Например, люди должны привыкнуть, что с 10 до 12 у них литература, дальше идет классическая музыка. Это очень важно для регионов, потому что, например, в селе Крыва Могыла у людей попросту нет возможности сходить в оперу. Они могут это послушать на радио.
В стратегии Зураба Аласании есть важный раздел – конвергентность платформ. Например, мы берем телевизионную передачу «Культурная афиша» для ТВ, отдаем ее потом на радио, адаптируем, уменьшаем, добавляем звуковые эффекты. Также, когда у нас запустится digital-платформа, мы берем эту же передачу и режем двухминутные видео, как любят в Facebook. Таким образом, идея Зураба в том, что контент идет за потребителем.
О хорошем
_
_
Едем мы однажды после съемки в 23:00. В одной машине пять продюсеров. В это время звонит наш исполнительный директор Саша Лиев и говорит, что мне что-то хочет сказать его дочь. Детский голос говорит: «Тетяно Михайлівно, я дивилася програму «Лайфхак українською» і мені так сподобалося. Якби нас так у школі вчили – ми б краще знали українську мову». Потом берет трубку его старшая дочь и говорит, что все супер и в универе она такого не видела. Это невероятно мотивирует.
В целом тот факт, что есть возможность работать с Александром Лиевым и Дарьей Юровской – людьми с невероятно «широкими» мозгами, с Зурабом Аласанией – человеком огромной силы и честности, и с Юрией Макаровым – патриархом и моим символическим отцом, для меня честь. Звучит максимально пафосно, но от правды не скроешься.
О рейтингах
О внутренней трагедии
_
_
«Общественное вещание» для меня личная терапия. Моя мать и вся ее семья смотрят телик так: переключают каналы и смотрят какие-то русские сериалы, за Януковича голосуют, потому что «дивись який статний мужчина». Мой дядя Толя искренне считает, что всех политиков надо расстрелять. «За ногу и расстрелять!» – так он обычно говорит в любой непонятной ситуации.
Критическое мышление отсутствует. Для меня это большой стресс и внутренняя трагедия. Поэтому, если мои родственники найдут канал, на котором они смогут понимать, о чем говорят, и говорят наконец-то правду, моя детская душа успокоится. Я уверена, что это реально. Более того, я вижу это.
Идеальная просветительская часть «Общественного»
_
_
Я ее вижу равномерно поделенной. Мне по закону в будущем нужно будет закрывать 4 часа 38 минут эфира в день. Сейчас я закрываю в день 26 минут. Значит, у меня должно быть не 7 проектов, а 53. Я расписываю все, что может быть в просветительском направлении. От культуры до науки. Будет у меня 20 главных пунктов и по ним нужно расписать программы и их хронометраж. Абсолютно все просветительское, что у нас есть, равномерно поделено, и каждый формат должен быть в тему для понимания информации человеком. Начать придется с критического мышления и так называемого стола толерантности.
У меня есть идея: взять священника и атеиста, людей полярных взглядов, но они все должны быть адекватными, и давать им на повестку дня события, которые произошли за неделю. И смотреть, как люди с полярными взглядами могут об этом говорить и мириться. Если они смогут это сделать, то и у общества получится. Для меня очень важно снизить градус нетерпимости по всем фронтам. Несется адок, который искусственно создается для того, чтобы отвлечь внимание от реальных проблем. Для меня очень важно, чтобы просветительское направление помогало людям думать.
