Трудно поверить в то, что жизнь человека, который сейчас считается одним из самых востребованных сценаристов и продюсеров в жанре фантастики, до определенного момента была сущим кошмаром. Джо Стражински вырос в семье малоимущих эмигрантов. Его отец – алкоголик и психопат, ежедневно избивавший членов своей семьи, – до конца жизни скрывал, что подростком принимал участие в расстреле евреев в белорусской деревне Вишнево. Его мать – детоубийца, однажды попытавшаяся разделаться и с самим Джо, сбросив его с крыши, – познакомилась с будущим мужем в 14 лет, работая в борделе, и с тех пор навсегда оказалась в рабстве у тирана. Нечего было и думать о том, что в семье Джозеф найдет защиту от уличных хулиганов, периодически избивавших плохо одетого паренька со странной фамилией: родственники, еще не порвавшие контакт с кланом Стражински, то и дело поили пятилетнего Джо водкой, а собственная бабушка пыталась его растлить.

«Если в моей жизни и есть что-то примечательное, так это то, что я не стал серийным убийцей», – пишет сценарист. Впервые рассказав всю правду о своей семье, он заодно сумел объяснить, как ему удалось преодолеть посттравматическое расстройство и стать соавтором проектов, которые он сам любил с детства – от «Сумеречной зоны» до комиксов Marvel. (Не говоря уже о написании сценария, который экранизировал Клинт Иствуд – «Подмена» с Анджелиной Джоли.)

«Телекритика» прочла книгу «Как стать суперменом: мое путешествие из нищеты в Голливуд» и пересказывает главные этапы на пути к успеху в карьере ее титулованного автора.

Поп-культура как способ побега из западни

Единственным окном в нормальную жизнь было телевидение. Кроме традиционных мультфильмов о Багзе Банни, маленький Джо Стражински полюбил фантастические программы для детей вроде «Планетного патруля» и «Полковника Блипа». А потом повстречал его – «быстрее пули, сильнее локомотива, способного запрыгнуть на небоскреб одним прыжком». Супермен воплощал в себе противоположность отца Стражински, а эпизод сериала, в котором супергерой вопреки козням врагов приводит маленькую больную девочку на ярмарку, довел малыша Джо до слез. «Если я не могу быть сыном Супермена, я сам стану Суперменом», – решил он, а серия, в которой случайный паренек с улицы надел заветный костюм с буквой S и стал почти непобедимым, намекала на то, что это не такая уж неосуществимая мечта.

Второй дорогой к свободе были комиксы. Однажды, когда семья Стражински в очередной раз переезжала, спасаясь от кредиторов (или людей, знавших о нацистском прошлом Стражински-старшего), сотрудник заправочной станции подарил Джо коробку иллюстрированных историй о Бэтмене, Рипе Хантере и, конечно, Супермене. Благодаря тете – единственному члену семьи, настроенному дружелюбно, – он постепенно стал собирать выпуски «Людей Икс», «Флэша», «Фантастической четверки», «Невероятного Халка» и других комиксов. Сейчас такая коллекция могла бы оплатить образование для нескольких людей в лучших вузах США, но, увы, отец уничтожил ее целиком в назидание сыну – мол, это комиксы, а не постоянные побои ответственны за низкую успеваемость Джо.

Однако толчок к писательству ему дали другие книжки. В католической школе монахини вынуждали детей читать морализаторские книги издательства Scholastic. В историях под заголовками в духе «Обычная девочка» или «Дочь уборщика» шла речь о детях, которые преодолевают жизненные трудности и становятся добропорядочными гражданами. (Хотя из-за дешевого вида их можно было легко перепутать с палп-литературой для взрослых.) Джо старательно выбирал очередную книгу из каталога, желая заполучить то, что ему действительно понравится, а не то, что ему навязывает школа. Одна из таких детских историй – о мальчике, который в жаркий день потратил последние деньги на мороженое, но нечаянно уронил его на тротуар, – так расстроила Джо, что он стал убеждать себя: это всего лишь книга, эта история вымышлена. И тогда он впервые понял, что за любой книгой стоит автор, и что можно быть не только героем поучительной истории или ее читателем: можно быть ее создателем. В конце концов, даже Кларк Кент – Супермен – работал журналистом.

Не имея возможности покупать книги, Джо их воровал. Точнее, он выносил книги под курткой из магазинов, читал их дома с фонариком, чтобы не навлечь на себя гнев отца, и старался не надломить корешок, – а потом возвращал обратно в магазин. Постепенно он выяснил, что лучшие истории обнаруживаются в книгах, маркированных как призеры премии «Хьюго» – сборниках Филипа Дика, Роджера Желязны, Дж. Г. Балларда и других фантастов. Но персональным фаворитом Джо стал Харлан Эллисон – сын «синих воротничков», в молодости примкнувший к одной из нью-йоркских банд и даже отмотавший срок в тюрьме. Уверовав в то, что даже человек его происхождения может стать уважаемым фантастом, Стражински начал писать свои первые рассказы.

Тогда же судьба подбросила ему первую необъяснимую удачу. В его школе проводился День профориентации, когда к выпускникам приезжали писатели, художники и другие творческие люди, рассказывавшие о своей карьере. Среди учеников, в свою очередь, проводился смотр талантов. Не ожидая ничего экстраординарного, Джо напечатал и принес несколько своих рассказов. В то время как все проходили мимо, смутно знакомый загорелый мужчина взял одну рукопись. Прочитав ее, он вернулся за другим рассказом. «Для вашего возраста вы весьма талантливы. Только вычеркивайте каждое третье прилагательное. И не позволяйте никому помешать вам рассказать ту историю, которую вы хотите рассказать», – обратился он к Джо. Позже шокированные учителя объяснили ему, что он не узнал Рода Серлинга – создателя знаменитой «Сумеречной зоны» и одного из самых влиятельных фантастов эпохи.

«Сплошная работа, ни капли безделья, несчастный Джо не знает веселья»

В университете Стражински не щадил себя. В то время как другие студенты Государственного университета Сан-Диего записывались не более чем на двадцать курсов, поступивший на факультет психологии Джо вламывался в классы, где он не был в списке, и просил преподавателя записать его в обход бюрократии, так что за второй семестр его послужной список достиг 27 курсов. Только вмешательство администрации положило конец «порочной» практике. С рассказами он был так же настойчив, отстукивая на машинке по одной новой истории в неделю, пока преподаватель писательского мастерства Ричард Ким (автор бестселлера New York Times «Мученики» о судьбе христианских священников в Корее) не адресовал Джо сомнительный комплимент – «ты настоящая машина по производству слов». С тех пор он взял за правило: лучше написать одну хорошую историю, чем три удовлетворительных.

Печататься он стал еще в университете. Сначала Стражински обманным путем проник на пресс-конференцию иллюзиониста Ури Геллера и взял у него интервью, представившись журналистом San Diego Reader. Газета впоследствии купила текст за $15. После того, как из студенческой газеты The Daily Aztec уволился редактор юмористической колонки («он заявил, что он недостаточно смешной для этой должности, и никто не стал спорить»), Стражински занял его место. В то время как другие журналисты относились к университетской газете безалаберно, он сдавал все свои статьи вовремя – «просто напиши чертов текст до дедлайна и сдай его, потому что остальные, скорее всего, этого не сделают». Тогда же он стал подписывать свои тексты как Дж. Майкл Стражински – не так анонимно, как «Дж. М.», но и не так угрожающе, как его полное имя во всем его польско-американском великолепии.

Работа журналистом принесла Джо неожиданную пользу. Для парня, всю жизнь считавшего, что за развлечения нужно платить (ну или что их нужно тайком выносить из магазинов), стало открытием, что рецензенты получают бесплатные книги, пластинки и билеты. Отныне он писал и рецензии. Однако самым полезным опытом для будущего сценариста стал не анализ книг и фильмов, а походы в театры: он изучил всего Шекспира, оценил Гарольда Пинтера и полюбил модернистские пьесы Ибсена и Беккета.

Иногда ему приходилось обманывать собственных учителей. Когда в качестве приглашенного лектора в университет приехал Норман Корвин – постановщик радиопьес, который в свое время был популярнее Орсона Уэллса, – на его курс допускали только студентов факультета телекоммуникаций. Более того, даже им было позволено прослушать только один из двух курсов Корвина, и только после сдачи творческого задания. Подтасовав собственную пьесу в стопку работ других студентов, Стражински умудрился проникнуть на оба курса Корвина, из-за чего его едва не выгнали из университета. Помогло лишь вмешательство лектора, который вступился за талантливого студента – и добился, чтобы тому разрешили учиться у него.

Учеба у Корвина подтолкнула Джо к написанию радиопьес. Его первой постановкой стала пьеса для KPBS-FM/SCA, станции для слепых. Стражински написал получасовую историю о воине, который теряет зрение накануне битвы, и радиостанция передала ее слепому продюсеру, работавшему с пультом на ощупь. До дня окончательного сведения пьесы он никак не комментировал ее содержание, но когда дело дошло до монолога главного героя, описывающего свои чувства, он заметил: «Все точь в точь, как у меня».

А вот работа в СМИ в итоге никуда не привела Стражински. Проработав полгода в Times, он взялся за статью о религиозной театральной группе «Молитва агнца». В интервью Стражински глава организации упомянул, что получает финансирование от администрации штата Калифорния. В своем комментарии Джо подчеркнул, что это может быть нарушением разделения церкви и государства. Редакторы отказались печатать эту строчку, боясь навлечь на себя гнев властей, и попытались убедить Стражински, что такая заметка годится для расследования, но не для развлекательной статьи. Джо, чье чувство справедливости не в первый раз мешало карьерному росту, спросил: «Выходит, вы напечатаете мой текст, только если в нем не будет сказано ничего важного?» Эта статья стала его последней для Times.

Моральные принципы вынудили его уйти и из журнала People. Попав в штат, он терпеливо ходил на летучки и предлагал темы для статей, покуда один из репортеров не предложил написать о новой горячей линии для жертв сексуального насилия. Женщина-редактор ответствовала: «Да, насилие было нам на руку, но сможешь ли ты преподнести его по-новому?» «Слова женщины о том, что “насилие было [ей] на руку”, все для меня изменили», – пишет Стражински. Когда дошла очередь до него, он не смог (вернее, не захотел) предложить ни одной темы: он развернулся и вышел из здания редакции, попрощавшись с циничным миром таблоидов навсегда.

Тогда же ему пришлось вспомнить, что такое бедность. Продолжая писать рассказы и рассылать их в издательства, неизменно возвращавшие рукописи, он перешел на фирменную диету: один пакетик сушеной говядины и бутылка газировки Mountain Dew в день. Когда и они стали бить по карману, Джо ввел один день голодовки в неделю. А потом – два. Если он пытался печатать, его руки дрожали. Спасение пришло оттуда же, откуда приходило и в детстве – из телевизора.

Страх и отвращение в анимационном бизнесе

Единственным доступным источником дохода оказались мультфильмы. За сценарий получасовой серии анимационные студии платили до $1 тыс. Будучи знакомым со сценаристами «Смурфиков», «Джо-солдата» и «Хи-мена», Стражински решил и сам испытать судьбу в мультяшном бизнесе. В конце концов «Хи-мен» был отличным фэнтези по меркам детского телевидения – было заметно, что его создают талантливые люди. Но как правильно написать эпизод подобного шоу, Стражински не имел понятия. Тогда он обошел все книжные магазины в Лос-Анджелесе и с трудом обзавелся копией сценария к мультсериалу «Чудо-женщина» 1979 года. По его лекалам он написал собственный сценарий к «Хи-мену».

Оставалось лишь придумать, как подбросить сценарий продюсерам. Стражински поступил так же, как поступал до сих пор во время учебы и работы журналистом: выдал себя за другого человека. Позвонив на студию Filmation, он заговорил зубы секретарю. «Я общался с продюсером и нас разъединили. Не расслышал его имени, но это один из тех, кто работает над “Хи-меном”», – убедил он своего собеседника. Когда секретарь озвучил имена руководителей, Стражински сделал вид, что звонок прервался, и поспешил адресовать свой сценарий напрямую продюсеру мультсериала. Надо ли говорить, что никто в очередной раз не прогнал настойчивого молодого человека с пачкой печатных листов? Вскоре Стражински уже работал в паре с Ларри Ди Тиллио – тем самым автором, чью страсть к жанру фэнтези Джо почуял, впервые увидев эпизод «Хи-мена».

Стражински получил в свое распоряжение и совсем новые проекты. Опьяненная успехом «Хи-мена», компания Mattel решила запустить похожий сериал для девочек. Стражински и Ди Тиллио написали гайд по сериалу, который мы сейчас знаем как «Непобедимая принцесса Ши-Ра», а также набросали сюжетную арку первых 65 эпизодов. Следующим проектом Стражински стал мультсериал по мотивам «Охотников за привидениями», где он мог внедрять более взрослые элементы сторителлинга – например, в одной из серий используется чуть ли не постмодернистский твист, намекающий, что это фильм основан на мультсериале, а не наоборот.

Однако цензура и стандарты телевидения 80-х его разочаровали. Руководство телекомпаний хотело видеть принцессу Ши-Ра скорее успешной переговорщицей, чем воином – в нужный момент ей полагалось вытолкнуть злодея из кадра, а не задать ему взбучку, как сделал бы Хи-мен: мол, не нужно насаждать среди маленьких зрительниц неправильные гендерные нормы! Комиссия по телестандартам и практикам взялась за «Охотников», выискивая в детском шоу намеки на сатанизм. Даже вымышленная книга «Некрономикон» из мифов Лавкрафта в руках цензоров превратилась в реальный артефакт, к которому ни в коем случае нельзя допускать детей. Руководство студии к тому же решило сделать напарницу «Охотников» Джанин менее феминистской героиней. Ее переписали а-ля «хранительница очага», тогда как Лизуна сделали чем-то вроде сына полка. Это больше всего возмутило Стражински, который устал отвечать начальству, что Лизун – мертвяк, а не любимый питомец «Настоящих охотников за привидениями». Перезапуск сериала подтолкнул его к тому, чтобы уйти из анимации.

Опыт журналиста помог ему сказать студии последнее «прощай». Стражински написал статью под названием «Самые странные цензоры на ТВ: кто ищет Сатану в детских мультфильмах?», где описал не только требования Комиссии по стандартам, но также сексистские и расистские практики, процветавшие в производстве мультсериалов. (Темнокожего персонажа «Охотников» Винстона, к примеру, вынудили сделать водителем – пока остальные борцы с привидениями занимались наукой и участвовали в экшене, он должен был крутить баранку.) Стражински отослал текст в «Пентхаус», радуясь идее того, что теперь чопорным цензорам придется купить журнал с обнаженкой, чтобы прочесть статью о себе. После публикации почти каждая анимационная студия в городе поспешила позвонить агенту Стражински и сообщить, что он у них персона нон грата.

Талант расправил плечи

Но попасть из анимации в игровое ТВ было непросто. В 80-х, до появления мультсериалов вроде «Симпсонов», топ-менеджеры каналов были убеждены, что взрослые люди пишут сценарии для мультиков лишь потому, что неспособны на большее. «И конечно же, я решил пойти по самому сложному пути», – пишет Стражински. Вместо того, чтобы начать с малого, он замахнулся на святое – написать сценарий для ребута «Сумеречной зоны». Агент убеждал его, что рассматриваются сценарии только от авторов, имеющих опыт работы в игровом ТВ, но Стражински отмахнулся и за неделю написал сценарий, который впоследствии станет эпизодом «Для чего нужны друзья?». Кстати, одним из первых соперников, с которым Стражински пришлось столкнуться во время питчинга, был Джордж Мартин – будущий отец «Игры престолов». И, кажется, он стал единственным писателем на пути Стражински, с которым ему так и не удалось подружиться.

Вскоре Стражински предложили написать сценарий по чужой задумке. Будучи человеком, который во время работы над мультсериалами сам раздавал задания фрилансерам, он был не в восторге от перспективы стать заложником чужих идей. Но лишь до тех пор, пока ему не вручили распечатку. Текст носил название «Наша Селена умирает». Автором значился Род Серлинг – тот самый Род Серлинг, что создал «Сумеречную зону» и благословил Стражински на писательскую карьеру. Его вдова нашла набросок сценария в вещах мужа и передала его коллегам. Через 16 лет после единственной случайной встречи, два писателя смогли создать что-то вместе – пусть коллаборация и оказалась для Серлинга посмертной.

Казалось бы, после такого боевого крещения проблемы Джозефа закончатся. Но его моральный компас продолжил уводить его из успешных проектов. Первым стал детективный сериал «Джейк и толстяк» от CBS и Universal, сценаристы которого базировались в Лос-Анджелесе, тогда как продакшен велся на Гавайях. Когда продюсеры стали идти на поводу у актеров и переписывать сценарии по их требованию, шоураннеры Джери Тейлор и Дэвид Мессингер решили покинуть проект. Несмотря на то, что у Стражински был шанс занять их место, он решил уйти из солидарности с друзьями.

Несмотря на его упертость, CBS и Universal вновь позвали Джозефа на работу. С учетом злопамятности ТВ-менеджемента это казалось настоящей удачей (агент Стражински убеждал его, что ему до гроба не видать проектов CBS после прошлого демарша). Мессингеру и Стражински предстояло освежить новый сезон сериала «Она написала убийство», который с каждой новой серией становился все предсказуемее. Используя свой писательский опыт, Джозеф сместил фокус с расследований на рабочую рутину героини Анджелы Лэнсбери, которая сочиняет детективы и между делом раскрывает убийства. Следом за ней зрители сталкивались не только с преступлениями, но и с дедлайнами, правками и своенравностью музы. И им это понравилось. Но сценаристам вновь помешал «актерский переворот»: звезда шоу потребовала назначить ее исполнительным продюсером, а своего сына и брата – копродюсерами. Уходя из проекта, Мессингер убедил Стражински остаться, но проект все равно стал для того творческим тупиком.

«Вавилон» не сразу строился

Идея масштабной космической оперы возникла у Джозефа давно. На протяжении пяти лет он с коллегами пытался убедить хоть какой-то из американских каналов поверить в концепцию «Вавилона-5». Раз за разом он объявлял: «Леди и джентльмены, этот сериал будет “Касабланкой” в космосе». Сериал был задуман как история о нейтральной космической станции, где люди и инопланетяне могут встречаться, решать конфликты, выпивать в барах и играть в казино. Он выступил с питчингом даже перед Paramount, которые уже продюсировали собственную космооперу – «Звездный путь: Следующее поколение». Те казались заинтересованными, но после ряда звонков почему-то перешли в режим радиомолчания. Причины этого выяснятся гораздо позже.

Наконец, «Вавилон-5» получил шанс в лице компании Chris-Craft Television. Будучи консорциумом независимых телеканалов, Chris-Craft в основном покупала уже успешные сериалы, но идея оригинального фантастического шоу им понравилась. А когда вскоре компания заключила партнерскую сделку с Warner Bros. и создала с ними совместную сеть PTEN, «Вавилону-5» пророчили один из первых оригинальных слотов. Единственной проблемой могло стать финансирование. Paramount могла позволить себе тратить $1,3 млн на эпизод «Звездного пути», но бюджет PTEN балансировал между $600 и $800 тыс. за серию.

Тогда Стражински и компания решили удешевить свой сериал. В годы, когда CGI еще толком не использовался на телевидении, они сделали ставку на компьютерную графику вместо сложных и дорогих физических моделей. Для питчинга молодой художник Рон Торнтон подготовил 30-секундное видео межгалактического корабля, приближающегося к космической станции – в плане драматизма и достоверности оно было на голову выше стоп-моушена, который использовался в других «космических» сериалах (из которых ни один, кроме «Звездного пути», на тот момент не прожил больше трех сезонов). Но Warner были настроены скептично и дали зеленый свет только двухчасовому пилотному фильму.

Однако из лагеря конкурентов пришли очень тревожные новости. Жена Стражински Кэтрин как раз устроилась стажером на студию, создававшую «Звездный путь». Однажды всех сценаристов собрали на встречу с исполнительным продюсером и объявили: сюрприз-сюрприз, у нашего сериала будет спин-офф! «Звездный путь:  Дальний космос 9» будет посвящен космической станции. Кэтрин спешно поднялась и заявила, что не может оставаться в проекте, поскольку это создаст конфликт интересов – мол, ее муж как раз занимается сериалом о космической станции. Узнав о ситуации, Джозеф был расстроен, но убеждал себя, что это лишь совпадение – между сериалами не будет ничего общего. Как бы не так.

«Звездный путь: Дальний космос 9» оказался копией еще не рожденного «Вавилона-5». Нейтральная станция, люди и инопланетяне за одной барной стойкой – все выглядело до боли знакомо. (Больнее было лишь услышать, что пилот «Дальнего космоса» обойдется в $12 млн, тогда как на пилот «Вавилона» выделили лишь $3,5 млн.) Стражински понял, что за годы питчингов своего амбициозного сериала он дал Paramount все карты в руки – они получили идею, но решили, что нанимать ее автора вовсе не обязательно. Он умолял Warner судиться, но те лишь развели руками – мол, у студий это не принято, да и разборки в суде могут убить оба сериала. Однако у пилотного выпуска «Вавилона» по-прежнему был зеленый свет.

На стадии продакшена проект и вовсе начал выглядеть катастрофично. Став продюсером собственного сериала, Стражински обнаружил себя под грузом вопросов, которыми никогда не занимался: подбор гримеров и костюмеров, оценка CGI, разработка графика съемок и бюджета («Я впервые в жизни видел бюджет!»). Упорствуя и не спрашивая советов у более знающих людей, он справился со всем вышеперечисленным – но сплоховал в выборе режиссера. Ричард Комптон, ранее снимавший криминальную драму «Уравнитель», решил сделать «Вавилон» таким же мрачным, фактурным и туманным. Но, несмотря на то, что пилот вышел вовсе не таким, каким его задумывал Стражински, «Вавилон-5» стартовал с рейтингом 10,3 – самым высоким среди шоу PTEN. Сеть дала добро на производство полноценного сериала.

Хозяин и раб своего шоу

Но это был еще не сериал его мечты, и Стражински взялся исправить эту оплошность. Он пригласил Харлана Эллисона – своего кумира с тех времен, когда Джо был магазинным воришкой, – на пост консультанта. В противовес несерьезной ТВ-фантастике, он решил сделать «Вавилон-5» сериалом, который не будет чураться вопросов политики, религии и социального неравенства. Кроме того, телеканалы в 80-х считали развитие персонажа дикостью: герои оставались героями до конца шоу, злодеи оставались злодеями. Стражински же задумал нечто еретическое: за пять сезонов изменить своих героев до неузнаваемости.

Как будто в насмешку над ним, меняться стали актеры. И нет, речь не о переменах в составе. Джефф Конауэй, которого взяли на роль Зака Аллана, постепенно стал возвращаться к алкогольной и наркотической зависимости после нескольких лет воздержания. Но печальнее всего была ситуация с Майклом О’Харой: он начал жаловаться, что газеты печатают зашифрованные сообщения, адресованные лично ему, и что за ним следит ФБР. О’Хара слышал голоса в голове. «Я миллион раз встречал фразу “у меня в жилах застыла кровь”, но лишь тогда понял, каково это», – пишет Стражински. Главная звезда его шоу, исполнитель роли капитала Джеффри Синклера, страдает параноидальным расстройством! Но Джозеф пообещал актеру, что будет хранить его болезнь в секрете, и помог ему завершить съемки в сезоне.

Самому шоураннеру тоже было нелегко. Третий сезон он написал собственноручно от и до, даже не понимая, что никто из его коллег-сценаристов на тот момент подобного не делал. Некоторые писали все серии в соавторстве, но создать 22 часовых серии собственноручно было немыслимым. Работая от 18 до 20 часов в день, Стражински заработал туннельный синдром и бессонницу. Снотворное он не принимал, опасаясь, что таблетки негативно повлияют на его креативность. К четвертому сезону Стражински был почти полностью седым. Newsweek опубликовала статью об успешном авторе, озаглавив ее «Хозяин и раб “Вавилона-5”». Однако сериал вскоре мог оказаться бездомным: сеть PTEN была на пороге закрытия.

Свободное плавание

Кабельная сеть TNT предложила купить шоу, но урезать при этом бюджет. Единственное, что могла сделать команда «Вавилона» – ограничить количество съемочных дней. Чтобы доказать новому руководству, что он способен и на это, Стражински сам срежиссировал финальный эпизод четвертого сезона за шесть дней вместо положенных семи. TNT дала добро не только на пятый сезон, но и на четыре оригинальных фильма по вселенной «Вавилона-5». Во время съемок последней серии команда вручила Стражински шуточную награду «Оператор печатной машинки 2000» за то, что он написал 92 из 110 эпизодов сериала. Шутки шутками, но этот рекорд до сих пор не побит никем из Гильдии сценаристов США.

В 44 года Джозефа наконец-то настигло признание. Успех «Вавилона-5» был лишь началом. Сначала Warner Bros. обратились к нему с просьбой придумать сиквел для сериала, а позже MGM доверили ему постапокалиптическое шоу «Иеремия» с Люком Перри. Конечно, в высших эшелонах студий дела не сильно изменились: во время работы над спин-оффом «Вавилона» под названием «Крестовый поход» он мог получить ЦУ, требовавшее, чтобы одна из героинь стала «сексуальной исследовательницей», которая охмуряет каждый новый встреченный вид инопланетян. Перетягивание каната между MGM и Showtime (первые хотели видеть «Иеремию» более спокойным и добрым сериалом, вторые – мрачным и грубым) тоже добавило ему седых волос. И что хуже, после финала обоих проектов он остался без работы: предполагая, что успешный шоураннер попросту не согласится на более низкий титул, ему прекратили присылать предложения сотрудничества.

После трехлетней безработицы Джозефа спас его давний кумир Харлан Эллисон. Стражински попались на глаза его слова: «Главный товар, которым может торговать писатель, – это его смелость». Такого добра у Стражински было с избытком. Он окунулся в новый для себя вид писательства – комиксы, и добился работы над героями своего детства, Спайдерменом и Суперменом (самый знаменитый комикс Стражински – это выпуск «Человека-паука», посвященный событиям 11 сентября 2001 года).

Наконец, в 52 года он написал свой первый сценарий полнометражного фильма – «Подмена». Режиссером пожелал выступить сам Клинт Иствуд, клятвенно пообещавший Стражински, что ни слова не изменит в сценарии. По законам кинобизнеса, когда режиссер категории «А» берется за чью-то историю, ее автор автоматически становится сценаристом класса «А». Так произошло и в этом случае: по словам Стражински, «контракты выстроились, как самолеты в очередь на посадку в аэропорту Лос-Анджелеса». Было уже рукой подать до работы над блокбастером «Мировая война Z» и сотрудничества с сестрами Вачовски («Восьмое чувство» на Netflix). Но, пожалуй, вершиной карьеры для Джо было не это, и даже не выход на красную дорожку следом за Анджелиной Джоли, а тот момент, когда он открыл новую книгу Харлана Эллисона и увидел себя в благодарностях. Герой его детства написал на форзаце: «Для Джо – навечно моего друга».

Фото: Natalie Peeples