Для тех, кто не успел начать читать театральные беседы с понедельника, напоминаю. В начале недели худрук Театра на Подоле Виталий Малахов поделился тем, как они с труппой готовят репертуар в нынешних условиях. Затем о жизни Нового театра на Печерске рассказал его худрук Александр Крыжановский – от условий существования театра в жилом доме и до репетиции актеров в холле. О помещении как о самой большой проблеме независимых театральных коллективов мы побеседовали и с худруком театра «Золотые ворота» Стасом Жирковым. А Алексей Кужельный, худрук театра «Сузір’я», объяснил, как из помещения, не предназначенного для театра, он сделал обратное.
И вот мы в Театре драмы и комедии на левом берегу Днепра беседуем с Дмитрием Богомазовым. Как только я заговорила о помещении для театров, Дмитрий Михайлович сразу подхватил эту тему. Ведь он, как никто другой из режиссеров, знает, что на самом деле это значит – работать, не имея собственного пространства. С 2001-го по 2012 год Богомазов был худруком театра «Вільна сцена», но потом театр прекратил свое существование и объединился с Театром драмы и комедии.
«Пространство – это очень важный элемент работы с публикой»
Фото тут и далее: Максим Лисовой
– Собственно, пространство, в котором работает театр – это очень важно, – говорит Дмитрий Богомазов. – Театр является пространственно-временным видом искусства. Пространство по сути – это еще и способ общения с публикой. То есть, если мы будем играть в зале с бархатными креслами и лепниной – это будет один способ общения, а если мы пойдем в цех и там будем играть – это будет другой способ. Это очень важный элемент работы с публикой. Когда у тебя есть свое место, которое ты еще как-то и обживаешь, налаживаешь, нарабатываешь.
«Я потратил на борьбу десять лет своей жизни и больше не намерен тратить на это ни дня»
– Театр «Вільна сцена» перестал быть самостоятельным именно потому, что его помещение не построили, – рассказывает Дмитрий Михайлович. – Как раз здание для театра «Вільна сцена» было следующим на очереди после Театра на Подоле. Планировали, кстати, сделать это на Троещине. Но этого не произошло – и театр прекратил свое существование: я не был готов дальше изображать какую-то деятельность в помещении пять на десять метров. Я потратил на это десять лет своей жизни и больше не намерен тратить на это ни дня. Если теперь кто-то построит и скажет: «Вот, я построил, заходи», я скажу, что подумаю. Сам больше никаких движений делать не собираюсь. Столько лет жизни ушло на борьбу. Я понимаю, за что, но не понимаю, почему! Почему за театр надо бороться? Это что, только мое личное дело?
– Дмитрий Михайлович, вот, например, у Виталия Малахова 30 лет не было своего помещения, и на вопрос о том, что он будет делать в случае принятия решения о сносе, он ответил: «Ничего страшного, будем бегать с места на место, как и 30 лет до этого».
– Преклоняюсь перед Виталием Малаховым, что он выдержал эту дистанцию в тридцать лет. И я очень рад за Театр на Подоле. Правда, обидно, что само здание вызвало такую реакцию. Я не буду говорить об особенностях его архитектуры. Дай Бог, чтобы не начали его сносить, потому что тогда точно не будет никакого театра. Я думаю, что и Виталий Ефимович, и его актеры сейчас на грани свершения чего-то нового. В конце концов Эйфелева башня в свое время воспринималась французами как нечто уродливое, а сейчас это визитная карточка Парижа.
«Давайте построим много театров – и тогда будем дискутировать об их архитектурных достоинствах»
– Театр драмы и комедии – это место, в котором я начинал, точнее, с которым не прощался и просто вернулся домой. Хорошо, что было куда возвращаться. Хотя здание Театра на левом берегу тоже незавершенное. Этот театр – это же «первая очередь», потому что цеха отдельно находятся, бухгалтерия – тоже, хранить декорации негде. Предполагалась «вторая очередь», которая так и не была построена. Это длительный процесс, который требует людей, принимающих решения. По поводу этого театра вопрос стоит более 30 лет. Говорят, вспоминают, делают какие-то проекты, но так ничего и не происходит. Так вот, то, что Театр на Подоле построен – значит, нашелся какой-то человек с инициативой и решением, чтобы это произошло. Вообще, процесс постройки театров начал мэр Омельченко в свое время. Первым был Театр кукол, потом должен был быть Театр на Подоле, потом должны были строить для «Вільной сцени» театр на Троещине. И вот когда этот человек ушел с должности мэра, больше никто ничего не решал.
Сцена Театра драмы и комедии на левом берегу Днепра
Конечно, в отличие от предыдущих театров, о которых мы писали, есть где и сесть, и развернуться…
…но много чего требует обновлений
«Поддержка государства есть, но это, скорее, консервация существующего положения вещей»
– Мне кажется, что функция государства – это создавать условия для проявления инициативы гражданами, – говорит Богомазов. – Если у молодых людей нет возможности проявлять свою инициативу, значит, они будут уезжать из страны, менять профессию. Поддержка государства как таковая есть, но она не направлена на развитие – это, скорее, консервация существующего положения вещей. Но хотелось бы, чтобы люди, принимающие решения, понимали, что отсутствие развития – опасно, это скажется в будущем. Давайте построим много театров – и тогда будем дискутировать об их архитектурных достоинствах.
