Terminal FX – студия визуальных эффектов, основанная Романом Базюченко в Киеве в 2003 году. С тех пор она создала компьютерную графику для более 40 фильмов и сотни рекламных роликов. Первыми проектами, в которых студия участвовала, были «Ночной дозор» и «Дневной дозор». Сейчас она работает с такими топами, как Universal Studios, Warner Brothers, Katalyst Films, MTV, 20th Century Fox. CEO Terminal FX рассказал «Телекритике» о том, как хобби школьника выросло в успешную студию спецэффектов.
Как начиналась студия Terminal FX?
Это было мое увлечение с детства. Я помню, в 1990 году я попал на фильм «Чужие». Это был первый голливудский фильм, который я посмотрел. Он настолько меня поразил! То будущее, тот фантастический мир, как в моих самых смелых мечтах. Если бы я мог представить себе будущее, оно бы вот так и выглядело. Я удивлялся реализму, у меня не было ощущения, что все это декорации и вымысел художников.
Я понимал, что советский кинематограф отстал лет на 30. Мне хотелось этим заниматься, но тогда, в 90 году, будучи старшеклассником, я не мог представить, как это может произойти. Америка, Голливуд были чем-то таким, как сегодня Марс. (Смеется.)
Я интересовался компьютерами, это было мое хобби. Мечта становилась ближе и ближе. Моя карьера началась с политических мультиков для «1+1», потом была реклама, я работал в нескольких студиях. И появилась идея делать кино. В Москве на ивенте, посвященном компьютерной графике, Бекмамбетов искал тех, кто поможет ему с фильмом (он тогда занимался «Дозорами»). У него был свой продакшен, своя студия визуальных эффектов. Но таких масштабов, как в «Дозорах», на постсоветском пространстве еще не было. Работали около 20 небольших, по сегодняшним меркам, студий. Мы с моим другом Русланом сделали для «Дозора» небольшое количество кадров с визуальными эффектами.
После этого я решил, что хочу заниматься только кино и ничем другим. Это была ошибка предпринимателя (Смеется.), потому что пришлось заниматься всем подряд: рекламой, заставками, архитектурной визуализацией, – чтобы только заработать на аренду офиса, зарплаты. Приходилось делать то, что не очень интересно, но приносит деньги. В то время фильмов у нас в работе было не так много. Мы находились в постоянном поиске новых проектов, между ними занимались рекламой.
Потом было сотрудничество со шведской компанией Chimney Pot. Они привезли сюда машину «Телекино» – дорогостоящее оборудование, которое позволяет сканировать пленку и делать цветокоррекцию. То, что сейчас делается на ноутбуке, в 2008 году делали на машине стоимостью около $1 млн. В союзе со шведской компанией мы делали компьютерную графику, ориентация была на рекламу. Но я по-прежнему хотел заниматься визуальными эффектами для кино. Думаю, поэтому наши пути разошлись. Работали с разными рынками. Был период плотного сотрудничества с Universal Pictures. Мы пробовали работать со многими голливудскими киностудиями.
Сейчас можете себе позволить заниматься только теми проектами, которые нравятся?
Нет, конечно, мы не всегда делаем то, что хотим. Но кинопроектов значительно больше, да и фильм фильму рознь, всегда есть плюсы и минусы. Если сравнивать кино с рекламой, кино – это один режиссер, и все на него работают. Реклама сильно отличается, там другие подходы, много уровней принятия решений: это и режиссер, и продакшен, и рекламное агентство, и клиент, и цели создания контекста совсем другие, маркетинговые. Запомнился интересный случай с рекламой, который уже как притча ходит среди студий. Рекламный ролик сока, там апельсины в виде анимированных персонажей с глазами и ртом, который по замыслу создателей должен смеяться. Сделали ребята работу, отсылают клиенту и получают в ответ комментарий: «Апельсины так не смеются». (Смеется.) Кто вообще знает, как смеются апельсины?!
Водочники, например, могут комментировать в духе «добавьте 50% премиальности». Как это?! Еще какая-то реклама водки была, и там по сюжету украинская хата-мазанка, стол, бутылка стоит. Это все мы нарисовали, клиент присылает комментарии: «Это какая-то хата бедняка. Нам нужна зажиточная». Как это сделать? Положить айфон или ролекс на стол или добавить часы с кукушкой?! (Смеется.)
В 90-х годах компьютерная графика только начала развиваться у нас в стране. Были пионеры – буквально несколько небольших студий, которые занимались компьютерной графикой для видео. Все было новым, компьютеры дорогими, интернет медленным.
В 90-х годах компьютерная графика только начала развиваться у нас в стране. Были пионеры, буквально несколько небольших студий, которые занимались компьютерной графикой для видео. Все было новым, компьютеры дорогими, интернет медленным. Многие, кто тогда начинал, выросли на телеканалах, кто-то делал графику для клипов. Я думаю, мы были пионерами визуальных эффектов для кино в Украине.
То есть у студий есть разные специализации, если вы начинали с рекламы, а, например, Gloria FX – с клипов?
Мы начинали с кино, но потом делали все подряд. Не знаю, с чего начинала Gloria FX. Анатолий Кузьмицкий как-то мне рассказывал, что увидел по телевизору мое интервью, где я говорил о «Ночном дозоре», и тогда решил, что тоже хочет этим заниматься. Сейчас они делают клипы. Подходы в компьютерной графике для клипов и кино достаточно отличаются. Отличие – как писать статьи или книги, например.
Какая разница между технической и креативной составляющей вашей работы?
У нас в стране специалистов никогда не готовили, не было учебных заведений, где бы преподавали это. Сейчас только появляются. У нас есть своя школа. К нам приходят самоучки-энтузиасты, как мы все. Так и развивались.
Дело в том, что изображение – это творческая часть, а программы, которые мы используем, достаточно сложны. Поэтому больше приходит тех, кто склонен к технической стороне, у нас больше технарей, чем художников. Поэтому есть проблема с привлечением более творческих людей, классических художников. Было бы здорово, если бы художники больше вовлекались, рисовали компьютерную графику. Но им обычно сложно разбираться с компьютерами. У нас что-то среднее между программированием и рисованием. Мне это очень нравится, я всегда любил компьютеры, компьютерную графику и программирование.
Любой успешный бизнес – это в первую очередь люди, которые горят своим делом. Расскажите больше о своей команде. Как находите людей?
Это достаточно сложно, художников визуальных эффектов мало. Как-то мне пришлось искать маркетолога. Я разместил на сайте объявление, и в час приходило по 60–70 резюме. В то время когда в нашей сфере ты ищешь профессионала, и за месяц можно никого не найти. Что касается людей, когда началась война, многие ребята стали уезжать за границу. Это одна из причин, почему тогда мы открыли школу, хотя идея была всегда. Тем более, у нас начались проблемы с проектами. Мы тогда больше работали с американцами, они, наверное, испугались форс-мажора. В 2015 году мы запустили школу, первые курсы. С тех пор она развивается, уже есть много разнообразных курсов, а студенты строят карьеры во многих студиях.
Мы такие небольшие, из Украины, но все равно прорвемся в топ студий, которые делают лучшие спецэффекты, и когда-нибудь выйдем на красную дорожку, чтобы получить «Оскар» за визуальные эффекты. И мы туда планомерно идем. Я думаю, мы все-таки там будем.
Есть старожилы, которые в команде уже более 10 лет. Когда я начинал, для меня уход людей был почти предательством. Но с годами я понял, что это неизбежно, и стараюсь поддерживать хорошие отношения со всеми. Это шаг, который нужно пройти. Мы преодолели большой путь, но самые высокие вершины еще впереди. У меня всегда было видение того, что мы такие небольшие, из Украины, но все равно прорвемся в топ студий, которые делают лучшие спецэффекты для лучших фильмов, и когда-нибудь выйдем на красную дорожку, чтобы получить «Оскар» за визуальные эффекты. Я уверен, мы там будем.
Такой проект, как «Ночной дозор», был для нас мощным толчком, потому что в масс-медиа его любили. Это был момент, когда о тебе знали, говорили. Это придавало уверенности, мотивации, понимания, что ты сделал какой-то важный шаг.
Признание важно для вас?
Наверное, да. Иначе я бы просто делал что-то для себя, для души. В какой-то момент я думал, что сам смогу сделать что-то значительное, но понял, что для этого нужны единомышленники. В студиях, которые делают эффекты для больших фильмов, это сотни и тысячи людей. Это очень кропотливая работа, хоть она и автоматизирована компьютером. Сейчас появляются новые тенденции, связанные с искусственным интеллектом. Как это изменит нашу работу, пока неизвестно, но то, что упростит, и достаточно сильно, – это факт.
Не боитесь, что конкуренцию составит?
Когда появились компьютеры, тоже говорили: все, бухгалтеры больше не будут нужны. И ничего, все работают. Просто когда-то камень был инструментом в руках, теперь – компьютер, а будет — искусственный интеллект. И можно будет делать на порядок больше. Меня не пугает ИИ. Я, наоборот, смотрю на это с оптимизмом. Хотя вполне возможно, что какие-то проблемы могут возникнуть. Это как атомная энергетика: тут она электричество дает, а там людей убивает. Но искусственный интеллект – это неизбежно.
Насколько важно для менеджера пройти весь путь от создания бизнеса с нуля до успеха и проделать работу самому, чтобы понимать внутренние процессы? Или вполне достаточно набрать специалистов и грамотно ими руководить?
Мне кажется, что это важно, но не обязательно. Иногда это даже мешает. Потому что нужно больше смотреть в бизнес-процессы, расходы-доходы, а потом уже на основе этого делать выводы, будет ли продолжать жить твое дело.
Какая разница между работой с украинскими и иностранными заказчиками?
Мы не так часто работаем с нашими проектами. По моим наблюдениям, процессы примерно одинаковые, я не вижу большой разницы. Но сама организация за границей обычно более систематизированная, чем у нас. Это уже налаженные процессы. Это больше похоже на документацию, есть более четкое понимание того, что режиссер хочет на начальных этапах создания фильма. У нас все больше на словах, с минимальной документацией. С другой стороны, наши больше прислушиваются. Можно предложить: «Давайте сделаем лучше вот так». И они согласятся. Иностранцы могут прогибать под свое видение, и никак их не переубедишь. В этом плане с нашими лучше.
Но все быстро меняется: продакшенам, людям, которые снимают регулярно, им приходится работу систематизировать, потому что каждый раз разбираться в одном и том же неудобно как минимум. В итоге всем участникам кинопроектов работать проще. Конечно, нельзя говорить о всех, есть и очень хорошие примеры организации, и их становится больше.
Для меня спецэффекты – это не однозначный признак хорошего фильма. Наши фильмы могут побеждать на фестивалях и без спецэффектов голливудского размаха.
Ощущаете моральное удовольствие в тех случаях, когда создаете национальный продукт?
Визуальные эффекты в нашем кино – не очень частое явление. Конечно, есть фильмы с очень достойной графикой. Например, «Незламна», новый фильм «Фокстер и Макс» – то, что сразу вспомнилось. Очень классно, что наше кино просто есть, создатели фильмов уже намного смелее в использовании компьютерной графики, чем 15 лет тому назад. Думаю, что мы будем видеть хорошие эффекты в наших фильмах все чаще и чаще. Для меня спецэффекты – это не однозначный признак хорошего фильма, наши фильмы могут побеждать на фестивалях и без спецэффектов голливудского размаха.
Но вы ведь можете победить, создав продукт, который будет для зрителей более интересным, чем западный вариант?
Я думаю, что может быть 1% фильмов, которые подкупают зрителя визуальными эффектами. Это, например, фильмы c марвеловскими персонажами. Это те фильмы, на которые ходят посмотреть, зрелище, шоу. Большинство фильмов все-таки берут сюжетом, драмой, историей, а спецэффекты могут усилить, дополнить, на мой взгляд. Я имею в виду, что есть много примеров фильмов с очень хорошей графикой, но они не успешные в прокате. Мы с удовольствием сделаем все от нас зависящее, чтобы у наших фильмов было светлое будущее.
Как происходит поиск заказчиков? Вы их находите или они вас?
И нас находят, и мы. Как и везде, чтобы тебя заметили, нужно демонстрировать свои возможности. Это многовекторное движение, работают старые связи, появляются новые. Нас советуют, пишут, звонят, сами ищем, ездим.
Сарафанное радио международного масштаба работает?
Конечно! Мир сжался с моих 18 лет просто в горошину. В 93 году мне казалось, что Америка – что-то невозможно далекое. А сейчас сел и полетел. С гонконгскими ребятами сейчас делаем проект. Они говорят: надо повидаться. Купили билет, сели в самолет. Мы прилетели ночью, утром пришли к ним в офис, поговорили и вечерним самолетом улетели. Это классно.
Какие проекты самые любимые?
Один из них — «Сердце дракона». Это достаточно старый проект. Мы далеко не все фильмы проходим от начала до конца. В 95% случаев работаем на завершающей фазе, когда уже все снято и решено, как должно быть. А этот проект был на нас целиком. Это была франшиза фильма, который вышел в 1996 году. Тогда была мода на драконов, которые, как собаки, стояли на 4 лапах, и у них были крылья. А в наше время в моде драконы, как в «Игре престолов», они стоят на задних лапах, а «руки» – это по сути крылья. Поскольку в нашем случае была франшиза, нас попросили обновить его внешность, но оставить сходство с первым фильмом. Наша художница, фанат драконов, взялась за концепт-дизайн, он понравился режиссеру. Мы нарисовали эскизы, сделали дракона в 3D, прошли весь путь съемок на площадке. Это было достаточно долго. Съемки проходили в Румынии. Голливуд часто снимает в Центральной, Восточной Европе. Здесь и дешевле, и локации интересные. Это был один из наших любимых проектов.
Над чем сейчас работаете?
Сейчас в работе китайский фильм, фантастика. Я не могу раскрывать деталей, но это будут очень яркие, насыщенные визуальными эффектами кадры, сделанные нашими талантливыми художниками.
Азиатский рынок кинопроизводства сейчас активно развивается. Планируете делать ставку на него?
Когда в 2015 году от нас ушли американцы, мы пошли туда, где рынок развивается, – это Китай. Сейчас намечается большой украинско-китайский проект, но пока об этом еще рано говорить.
Большая разница в работе с американцами и азиатами?
Различия, конечно, есть. С американским стилем общения я познакомился именно через совместную работу. Когда мы первый раз получили комментарий «Good start» («хорошее начало»), я подумал, какие мы молодцы, хорошо начали. И только позже я понял, что на языке бизнес-этики это означает «так себе, срочно сделайте что-то получше и успокойте нас». (Смеется.)
Индусы, китайцы – люди более прямолинейные, на мой взгляд. В начале у них может быть «все плохо, все пропало», но, когда поговоришь с ними, чтобы выяснить, что же плохо, может оказаться, что все в принципе хорошо. Азиаты работают много, иногда вообще непонятно, когда они спят. И они ожидают от нас такого же темпа. Я «жил» раньше на работе, я всегда отдавался работе на полную, это был мой выбор. Но работать всем коллективом в таком темпе чревато последствиями. Мы как-то ездили к корейским партнерам, приехали в воскресенье около 21:00, и офис не был пустым. Вот в этом есть некоторые сложности. Бывают и сложности с общением на английском, не очень многие его знают в Китае.
С коммуникацией бывает сложновато в плане менталитета. Например, если говорить о цвете словами «сделай чуть теплее», «холодный цвет», «горячий цвет», наш менталитет понимает довольно однозначно, что имеется в виду. А в Индии или Китае – не факт. Мы делали рыбу для китайского фильма-сказки, по виду она похожа на карпа кои. Наш супервайзер хотел, чтобы она выглядела максимально реалистично, а клиент все время просил сделать краснее. В итоге нам пришлось выкрутить этот красный цвет так, что рыба стала совершенно неестественной, но они сказали: «Вот, теперь это то, что мы хотели».
С индусами другая история была: мы искали фрилансеров и давали всем желающим одинаковое тестовое задание. Было видно, как их понимание цвета отличается от принятого у нас: по температуре вообще другой цвет использовали, чем европейцы. У них иное восприятие колористики. С этими особенностями бывает сложно. Реалистично – в нашем понимании может быть одно, а в их – другое. У них другой культурный бэкграунд – многое воспринимают иначе.
Какой проект хотелось бы создать?
Однозначно фильм, фантастика. Там есть все, что мы любим. (Улыбается.) Многие из нас выросли на фантастике, «Звездные войны», «Терминатор», «Чужие». Космос – всегда фаворит в визуальных эффектах для меня. Но свобода в творчестве не означает, что это плюс. Ограничения порождают истинную свободу творчества, по-моему. В нашей работе творчество заключается не только в визуальном контексте изображения, но и в подходах к созданию графики, как мы это будем делать, как будем справляться с требованиями режиссера, чтобы выполнить в срок и с нужным качеством, что делать, когда недостаточно мощности компьютеров, и это все требует творческого подхода.
А с кем больше всего хотите сотрудничать?
Мы сейчас пробиваемся на Netflix. У них очень интересные проекты и подходы. Мне нравится их новая бизнес-модель. Обычно голливудская модель работы выглядит так: есть инвесторы, которые думают, вкладывать деньги в этот фильм или нет. Они часто идут путем франшиз, что-то уже снимали – переснять. Они боятся рисковать. Там в фильм вкладывают большие деньги, сотни миллионов. А в Netflix идут другим путем. Они собирают со зрителей деньги как абонентскую плату и не боятся экспериментов и провалов отдельных картин. Они не боятся снимать все, проверяя, будут ли люди это смотреть. У них есть мощные инструменты, они отслеживают статистику, анализируют, что смотрят, и вкладывают деньги в новые проекты. Вот это нравится – новые подходы, видение будущего развития киноиндустрии.
В какой-то момент казалось, что кино скоро загнется. По-моему, в 2001 году по бюджетам игры уже превысили кинопроизводство. Сейчас игры – это очень большой бизнес. Многие говорят, что эти направления в будущем сольются в одно. Но Netflix и стриминговое кино – это новое дыхание. Появились деньги, появился интерес. Уже и Apple сделали свой стриминг. Это вселяет надежду, что кино еще будет жить как отдельный жанр какое-то время.
К слову о Netflix, появление всем известных короткометражек «Любовь, смерть и роботы» – это значимый эксперимент, я считаю. Думаю, учитывая их успех, нас вскоре ждет целый поток такого контента с полностью нарисованными фотореалистичными и стилизованными персонажами. Они настолько хорошо сделаны, что нормально воспринимаются зрителем.
В 90-х полностью рисованный фильм Final Fantasy провалился в прокате. Он еще не дотягивал до фотореализма, хотя и выглядел очень хорошо. Но зрители не знали, как это воспринимать, – как мультик или как кино. А сейчас наступило время, когда зритель привык к цифровым персонажам, да и персонажи уже реально выглядят, их даже сложно отличить. Это тренд. Он может привести к тому, что живых актеров в кино не останется, а фильмы будут создавать на компьютере. Это может быть как с пленочными камерами: все любят эстетику пленки, но на цифровую камеру проще и дешевле снимать.
Фото: Александра Йорк, Terminal FX. Видео: Terminal FX
