В последние годы в украинском кино появилось немало энергичных личностей. Павел Остриков – молодой режиссер, лауреат Одесского кинофестиваля и премии Украинской киноакадемии. Владимир Яценко – продюсер, чьи фильмы побывали на главных фестивалях мира в этом году. Теперь этот интересный дуэт готовит кое-что новое для национального кинематографа – первый украинский сайфай (научная фантастика. — Ред). Мы поинтересовались у Павла Острикова, что сейчас происходит с проектом, какое кино о космосе ему ближе всего и что будет отличать наш сайфай от «не наших» (спойлер: космического корабля-трезубца не будет).
Ты сейчас работаешь сценаристом. Это отдельный проект или постоянная работа?
Это такой полуфриланс, где я не привязан к большой работе над конкретными проектами, но при этом знаю, что есть какое-то место, куда я могу прийти и работать. Наверное, сейчас это идеальная схема работы для меня. Я не перегружен какой-то основной работой ради заработка и не должен ходить на работу каждый день, но при этом у меня есть какая-то стабильность, есть офис, где я могу работать над проектами.
И долго ты так уже зарабатываешь? До этого ты же занимался чем-то другим?
Да, я все время работаю. Заниматься только своими творческими проектами не выходит, поэтому для меня это хорошая работа. Я столько всего перепробовал. У всех были какие-то первые странные работы. Я работал инструктором по боулингу одно время, продавал домофоны на первом курсе, даже недавно работал копирайтером, что по сути является очень странной работой для сценариста: ты пишешь какой-то текст, хотя знаешь, что можешь писать что-то большее.
Сценарии – прибыльная тема?
Если без цифр, то это, скорее, удобная форма жизни. По крайней мере ты не думаешь о деньгах. Это не те деньги, о которых ты боишься сказать вслух, и не те средства, из которых ты на что-то откладываешь. Это деньги, которые позволяют тебе не думать о деньгах какое-то время. У нас был один активный проект за год – этого мало и приходится искать какие-то еще подработки на фрилансе.
В этом году ты был в Каннах. Какой фильм понравился больше всех?
Наверное, «Паразиты», но очень рядом с «Маяком». «Маяк» и «Паразиты» – это фильмы, которые произвели на меня наибольшее впечатление, хотя на самом деле трудно выбрать один из них. Мне еще понравились «Боль и слава» Альмодовара и «Отверженные» – французский фильм, режиссерский дебют Ладжа Ли. Они абсолютно разные и все по-разному действуют на тебя, но я был счастлив увидеть их, счастлив, что увидел их немножко раньше других – не знаю, почему это так работает, но действительно чувствуешь себя на каком-то острие, будто ты смотришь премьеру – и тебе открывают что-то чуть раньше других.
Фильмы прекрасные. Первая половина «Паразитов» напоминает корейский ситком, а потом он резко меняет жанр и мне это очень нравится. Вообще нравится присутствие таких картин и что они побеждают в основном конкурсе. Я всегда рад, когда побеждает фильм с юмором, потому что, мне кажется, что с драмой проще выиграть какой-то большой фестиваль, чем с комедией.
Кстати, это интересная тема, потому что наше украинское кино все больше иронизирует над собой, и комедийные режиссеры плавно перебираются в жанр трагикомедии. Не считаешь трагикомедию размытием жанра?
Я за размытие жанров.
Тогда второй вопрос: смешение жанров – это набор признаков, по которым отличают серьезных режиссеров-авторов. Обычно молодые постановщики стартуют с конкретного направления…
Я так и начинал, если посмотреть в прошлое. Мне кажется, я уходил от комедии в трагикомедию и неспроста. Кинематографу уже более ста лет – вроде бы немного, но все равно этого хватило, чтобы зрители довольно-таки быстро просчитывали сюжет. Кино должно удивлять, кино должно развлекать, и выходит, что одним из способов является смешение жанров.
Смешение жанров – не панацея. Оно не дает тебе 100%-й результат.
К примеру, люди пришли на романтическую комедию: очень протоптанный жанр, есть два героя, они влюбляются. Ты знаешь – какие бы препятствия не стояли у них на пути – они сойдутся, у них все будет хорошо. Либо, когда главный герой обманывает героиню, например, они поспорили с другом, что он с ней будет встречаться, а ты знаешь, что этот обман всплывет – из-за таких крючков зрители уже наверняка знают, что будет.
В итоге у тебя просто на руках схема в новой обертке. А смешение жанров позволяет рассказать историю иначе: они поспорили друг с другом, но она узнает и убивает его из-за мести, а фильм превращается в триллер. Зритель уже не знает, что будет дальше.
Сейчас много представителей «новой волны ужасов» (Эггерс, Пил, Астер) после своих дебютов решают потроллить зрителя во втором фильме. Так было, например, с «Солнцестоянием», которое оказалось все-таки больше комедией, чем хоррором. Такое смешение жанров не деструктивно?
Смешение жанров – не панацея. Оно не дает тебе 100%-й результат. Например, я недавно смотрел «Оно 2», который мне кажется в разы хуже первой части, потому что они смешали комедию и фильм ужасов. Комедия размывает эту атмосферу хоррора в фильме, и ты не можешь внедриться в эту реальность – она просто расплывается на глазах. Некоторые жанры просто трудно совместимы. Но я об этом не думаю, у меня нет задачи «вот сейчас я совмещу это с этим», я просто иду от героев, от сюжета. Оказалось, естественнее смешивать жанры, чем идти по «жанровому коридору». Потому что в жизни все намного сложнее, чем в жанре комедии, когда все герои должны шутить. Например, я пишу ситком и есть задача от редактора: каждая вторая фраза – шутка. И вот это как раз неестественно. Это минус жанра.
Поговорим о «Ты – космос». Первый вопрос, который у меня возник после питчинга Госкино: робот МАКСИМ? Почему так назвали?
Это аббревиатура. Механико-автоматизированная компьютерная симуляция. Под собой оно имеет смысл. Вообще задумка родилась в 2011 году и мы сделали даже студенческую театральную постановку на 20 минут. Общее с этим сценарием и с пьесой 2011 года – это главный поворотный момент, где взрывается Земля и остаются космонавты. Но там все было по-детски и наивно, с шутками ради шуток. Тогда и родилось название, а после этого я даже как-то не менял, оно осталось. Это будет больше человек, чем робот. Например, мне нравится «Она», где искусственный интеллект зовут Саманта, и она ведет себя как мы. Наш робот тоже будет вести себя как человек.
По атмосфере и интерьерам на корабле: нас ждут интерфейсы, как в «Чужом», с эстетикой 1980-х, или ближе к нашей постсоветской космической реальности? Или же это будет стерильная обстановка?
Концепт менялся с моими представлениями о космосе и о фильмах про космос. Изначально в моем воображении проект был вроде какого-то «Стартрека». Я не думал о пространстве на корабле, о каком-то научном фундаменте для этого. У меня были огромные корабли, которых никогда бы не существовало. Сейчас мы стараемся с двумя астрофизиками сделать более-менее реальный вариант корабля, который мог бы существовать. И это задает интерьер. Мы знаем, что каждое пространство на корабле должно быть использовано с умом. Мы знаем, что для искусственной гравитации один из способов – это делать вращающийся тор. И это конечно задает и дизайн, и атмосферу.
Плюс, мы поставили себе задачу сделать украинский корабль. Почему так? Мы заходим на территорию голливудского кино, как ни крути фильм о космосе – это больше Голливуд. Даже по референсам трудно найти какой-нибудь фильм европейский. Поэтому мы точно проиграем с таким бюджетом. Мы отказались делать фильм на английском, хотя нам предлагали много вариантов. Подумали, что просто затеряемся среди других работ в жанре. Нам нужно искать что-то свое в этом космосе. Поэтому родилась идея сделать украинский корабль.
«Украинский корабль» не значит, что он будет в форме трезубца?
(Смеется.) При слове «украинский корабль», наверное, каждый видит свое. Я вижу, что корабль сделан в Украине в ближайшем будущем (например, через 20 лет). Это все, понятно, чуть-чуть утрировано, но не настолько. Если посмотреть сейчас на разработки украинской техники – они не хлещут каким-то дизайном. Мне, например, не нравятся дизайны каких-то украинских приборов – они будто не слышали о дизайне. С другой стороны, мне это нравится, я хотел бы это подчеркнуть. Что это не вычурное что-то, а именно корабль, который имеет единственную функцию – везти груз.
Да, функциональный корабль звучит лучше «корабля-трезубца».
Нет-нет-нет, там не будет вышиванок, или трезубцев, или кнопки, которая включает гимн. Не настолько утрировано. Просто этот корабль сделан в Украине. У нас есть Южмаш, вроде, там делают ракеты-носители, и мы представляем, если бы там делали корабли.
По поводу будущей целевой аудитории: вы планируете заходить на американский рынок?
Не уверен, что об этом уже можно рассуждать, – фильм на этапе препродакшена. Мы были на питчинге Frontiers в Канаде. В нем участвуют 10 проектов из Европы и 10 из Северной Америки. Поэтому там присутствовали профессионалы из американской киноиндустрии, которым трудно представить себе фильм на украинском языке. Нам предлагали сделать наш проект на английском, но мы подумали, что делаем украинский сайфай, а значит, делать его нужно тоже на украинском. Наша цель – сделать коммерческий фильм с фестивальной историей. Для меня это идеально, чтобы он и в прокате интересен был зрителю, и имел какую-то творческую ценность. Чтобы люди более насмотренные, как кинокритики или другие деятели кино, нашли в нем что-то интересное.
Насчет звезды класса А с французским акцентом. Уже нашли кого-то?
Нет, ведем только переговоры. Я вообще очень переживающий человек, надеюсь, что наш план сработает, и мы найдем. Потому что всегда есть страх: вдруг не понравится сценарий или не захотят работать с нами. Все-таки «украинский сайфай» звучит очень настораживающе.
Нашли актера на главную роль?
В процессе поиска. Вроде просто найти одного актера, но при этом мы пробуем на кастинге разные по диапазону сцены. Один актер может сыграть драматическую сцену идеально, но в комедии себя не чувствует. Или наоборот, с комедийной сценой очень хорошо, а драматическую не вытягивает. Нам нужен такой украинский универсал, который смог бы вытащить фильм на себе – это все-таки моноспектакль, хоть и со своими аттракционами. Поэтому нужен сильный актер. Важно, чтобы мы нашли общий язык в понимании героя.
По ходу питчинга Владимир Войтенко делал замечания насчет суржика в обновленной версии сценария. В оригинале его не было?
Да, его не было. Сейчас многие говорят, что в новом сценарии я сделал героя более грубым и приземленным. Старый вариант драфта я писал до короткометражек «Выпуск’ 97» и «Mia Donna», и даже до «Голден лав». Эти фильмы немножко меня поменяли.
Суржик мне показался интересен тем, что у нас фигурирует профессия дальнобойщика, где работают простые мужики, которые не подбирают слов или выражений. Я подумал, что в фантастическом мире, который мы создаем, хорошо бы сделать что-то реальное, за что зритель мог бы зацепиться и подумать: «О, я хоть что-то понимаю». Поэтому суржик для меня – спасательный круг в мире фантастики.
Как случилось сотрудничество с Владимиром Яценко?
Риторический вопрос: кто кому первый написал? Ответ есть, но для этого надо глянуть переписку. Наверное, мы оба были заинтересованы сделать интересное кино. До сих пор слишком рискованно делать сайфай, даже с таким бюджетом как сейчас. Вначале мы пробовали работать над проектом с Юрием Минзяновым, но он хотел, чтобы мы сперва сделали другой, более «земной» проект. А мне почему-то именно этот фильм захотелось сделать дебютным. Все-таки очень много времени отдал ему, не хотелось еще дольше с ним жить, потому что знал, что просто перегорю и никогда не вернусь к этой идее. И с таким настроением мы встретились с Вовой.
С какими трудностями вы уже столкнулись?
Я уже много раз пожалел о том, что взялся за этот жанр, но на данном этапе не хотел бы ничего переигрывать. Было много препятствий, питчинга не было два года, а мы как раз захотели подаваться и нам пришлось ждать. При том, что с 2015 года была основная версия, с которой можно было снимать. Сейчас уже 2019 год, а фильм, по нашим прогнозам, будет в 2021 году – за это время можно было бы снять что-то более простое. Но, с другой стороны, это та история, с которой я уже очень долго. Она меня не отпускает. Значит, все правильно.
То есть ты готов с ней прожить еще полтора года?
Это уже не просто «готов»: началась активная фаза, мы работаем, можно уже что-то пощупать, это совсем другие ощущения. Было трудно, когда ты в каком-то вакууме, один на один с этой историей. Ничего не двигается, а она как-то застаивается. Поэтому мне захотелось переписать сценарий – я-то меняюсь, а сценарий не меняется, мои представления о космосе изменились. Я понимаю, что было «неправдой» и как на самом деле правильно. Например, в прошлом сценарии два героя были в миллионах километров друг от друга, но общались по радио так, как мы общаемся. Но я узнал, что в любом случае будет задержка связи в несколько часов и им приходилось бы общаться монологами: слушать и записывать свои сообщения. Это кардинально поменяло сценарий. Я не мог это оставить, потому что знаю, что это ложь.
И много таких моментов?
Много.
То есть работа астрофизиков помогла?
Помогла, конечно. Мы общались с Дмитрием Якубовским. Его советы, безусловно, пригодились. Вроде простые вещи, но очень важные и очень нужные.
Твой любимый фильм про космос?
Мне трудно назвать один фильм, но я могу назвать несколько. Они все будут очень простые, доступные и знакомые. Мне нравится фильм «Луна 2112», потому что это очень хороший сайфай с очень маленьким бюджетом. Около $5 млн для американского фильма – это очень мало. Наш бюджет, конечно, вдвое меньше. Надеюсь, то, что мы снимем проект в Украине, сбалансирует это. «Луна 2112» – фильм такой надежды, что можно снять хороший сайфай за маленькие деньги.
Сейчас не осталось места для романтиков, людям всегда хочется выйти за рамки чего-то неизведанного. Космос пока то место.
Также мне нравится «Гравитация» – то, как это снято, как это сделано. Насколько революционным был этот фильм, потому что герои попросту были в световом кубе и практически все, что было в кадре, – это графика. При этом мне нравится и «Интерстеллар», где абсолютно другой подход к съемке, практически все было сделано живым, реальным и снимали с помощью больших миниатюр – точных копий кораблей. Взрывы в космосе снимались на Земле, потом компоновались. Актеры видели уже готовое изображение за иллюминаторами. Робот был внутри корабля. Абсолютно разные подходы, но что их связывает – это два абсолютно сильных фильма про космос, которые популяризируют космическое пространство и науку. Если бы у меня не было сценария, мне бы захотелось написать сценарий про космос. Сейчас не осталось места для романтиков, людям всегда хочется выйти за рамки чего-то неизведанного. Космос пока то место. Такой «Черный квадрат», в котором каждый представляет что-то свое.
Фото: Александра Йорк
