Фото: здесь и далее – Ната Боровик
Я не могу сказать, что это была мечта всей моей жизни. Никогда не тяготела к телеэкрану, поэтому никогда себя не представляла в этой сфере, в отличие от театра и кино. Для меня это абсолютно ново. Это труд, но не скажу, что он непосильный для меня.
А вы помните свой первый эфир? Например, когда я впервые оказалась перед телекамерой, меня трясло так, что, казалось, это увидят зрители. А у вас как было?
Да, это я. У меня просто есть какое-то темное пятно в моей биографии – телепробы. Помню, мне было лет 12 или 13. Для того чтобы стать ведущей какого-то телеканала, нужно было отправить свое фото на сайт, а люди потом голосовали. Я отправила, потому что у меня был интернет и я могла куда-нибудь что-нибудь отправить (смеется). А потом оказалось, что люди проголосовали, меня вызванивал режиссер, я пришла на кастинг, записала пилот. И меня не взяли.
Почему?
Откуда я знаю, просто не взяли. Потом был еще один раз, кажется, за последние два года. Меня тоже пригласили пробоваться на телеведущую – и меня снова не взяли. Я уже думала, что это была моя страшная карма и что «телевизор» меня не любит.
На «UA:Перший» шла с таким же настроением. Несмотря на то что меня пригласила Таня (Татьяна Кисельчук, генпродюсер просветительского направления. – «Телекритика») и страшно в меня верила, я видела телекамеру, у меня случался ступор, словно невидимая рука была на горле. Мне казалось, что я просто выплюну сердце. Каждая фраза давалась с большим трудом. В результате вышла вся команда, мы остались с режиссером и как-то мало-помалу оно пошло. Это было страшно и тяжко. И вот прихожу записывать второй выпуск – и все проходит так легко (щелкает пальцами). Видимо, дело в неизвестности.
Мандраж прошел?
Конечно. Я много работала и на сцене, и в кино, и перед большой аудиторией. Наверное, это были страхи меня 12-летней.
Как вас пригласили на программу?
Я знала, что Таня получила эту должность, я очень за нее болела, потому что восхищена тем, как она самоотверженно взялась за огромный пласт работы. Надо же не просто построить новую систему, но и побороть старую. Когда она предложила мне сотрудничество, я поняла, что хочу поддержать ее всеми силами. Очень верю в то, что она делает, поэтому сказала: «Окей».
Вы изначально знали, в какой программе будете работать?
Я сразу знала, что буду ведущей, но изначально мы с Таней не обсуждали, что это будет за формат – с гостями или без, о чем и как. Потом, спустя какое-то время, Таня предложила взяться за передачу, которая уже существовала, которую необходимо было вести.
Кажется, что есть Киев, а есть остальная Украина. Это не так
У меня нет ответа на этот вопрос. У меня есть ответ, что такое культурная афиша здорового человека.
Давайте попробуем сначала о культурной афише, а потом вернемся к культуре.
Культурных мероприятий в этом и других городах Украины немало. Когда мы говорим, что нам некуда пойти, мы не столько лукавим, сколько показываем свою неинформированность. В отличие от набора мероприятий, которые существуют, система информирования общества о них очень неразвита. Многие спектакли, выставки – они все, на мой взгляд, работают на свою целевую аудиторию, и получается, что люди, которые вне этой ЦА, в нее и не попадут.
С одной стороны, культурная афиша нужна, чтобы вывести в прожектор информационного поля те мероприятия, которые не освещены должным образом. С другой стороны, это возможность предложить некие мероприятия, которые считаются неформатом, на самом деле таковым не являясь. В основном это какие-нибудь выставки современного искусства – принято считать, что это очень сложно, очень, только ценитель поймет. Не стоит так думать о своих зрителях.
Как вы готовите программу?
У нас есть два канала. Первый – это персональная подборка тех, кто работает на нашу программу: редактор, продюсер, я предлагаю события. Но это все работает только по Киеву. Поэтому мы большую надежду возлагаем на регионы – каждый город должен прислать свои мероприятия. Это одна из основных идей работы «Общественного» в целом и конкретно нашей передачи. Необходимо налаживание связи с регионами, потому что сейчас все выглядит так, словно есть Киев и остальная Украина. Мероприятий очень много, крутые проекты развиваются в разных городах. Культурная децентрализация происходит гораздо ярче и быстрее, нежели мы об этом знаем.
Дальше из того, что мы получили, делаем отбор по определенным критериям, скажем, нам предпочтительно захватить как можно больше городов Украины. Также смотрим по актуальности мероприятий. Они бывают разные, и понятие культуры у людей разнится, например, заявки на съемки сюжета о выставке декоративных голубей мы тоже периодически получаем.
Декоративные голуби – это тоже довольно узкая аудитория.
Очень узкая. А еще я не уверена, что это формат культурной афиши. Я, конечно, предпочла бы взять спектакль, а не выставку декоративных голубей.
В любом случае культурная афиша здорового человека очень субъективна.
Мы идем к тому, чтобы это была полностью авторская передача, но я еще не вполне светский персонаж, что ли. В силу особенностей своей жизни я только начинаю активно взаимодействовать с внешним миром. С одной стороны, посещаю немало мероприятий, а с другой – недостаточно много, чтобы быть в центре всех событий, адекватно и без посторонней помощи их отбирать.
Вы имеете в виду, что вам нужен опыт?
Мне необходимо чаще выходить из дома.
Вы редко выходите из дома?
Конкретно на такие события. Мне пока тяжело воспринимать много информации, поэтому я не могу пойти на все выставки. Очень редко хожу на открытия – мне тяжело, когда много людей, все пьют, на картины ты не посмотришь. Мне проще прийти под конец, когда уже все, кому нужно, посмотрели, и я могу насладиться.
У вас есть афиша мероприятий на неделю. Что вы выбираете для себя?
Я люблю все, что связано с art in science. Это научно-популярные мероприятия, когда ученые представляют свои инновации, дети показывают свои разработки для зрителя. Графики молодых художников тоже всегда очень интересны. Это возможность знакомиться с чем-то самым живым и актуальным. Еще с удовольствием анонсировала бы премьеры украинского кино, но они выходят в не очень большом объеме, хотя каждый год производство растет.
Вы говорите в целом об украинском кино или о кино такого плана, как «Червоний», то есть более патриотического?
Я плохо перенесла фильм «Червоний». Они взяли очень благодатную тему – тюряжка, это все, и сделали ее, на мой взгляд, как бы это сказать, как будто им было наплевать, о чем они рассказывают.
Не было души?
Вот как бы да. Очень клишировано. В Украине очень крутые актеры, поэтому я даже не знаю, кому предъявить претензии. Сценаристам, пишущим эти слова, которыми ни один нормальный человек не разговаривает? Это же тюрьма, это же политические, можно было рыдать весь фильм. Но нет. Поэтому я говорю об украинском кино в принципе – от «Сторожевой заставы», которая меня тоже немного расстроила своими диалогами (но, насколько я понимаю, это было снято в рамках жанра очень достойно), до фильмов, которые принято маркировать как некий артхаус, хотя сами фильмы доступны для намного более широкой аудитории, чем принято считать. Мой хит сезона – картина «Припутни». Она маркирована как комедия, хотя вовсе не комедия. И это один из самых смешных фильмов, которые я видела в последнее время. Мне кажется, что у каждого человека есть эти кадры из прошлого, этот кусок жизни, эта дорога между Нежином и Каменкой.
И все же о культуре здорового человека. Как вы оцениваете, что хорошо, а что плохо и безвкусно?
Даже внутри себя я редко занимаюсь оценкой. Я не даю оценку тому или иному мероприятию. Для меня мероприятия делятся по двум категориям: порадует ли оно лично меня и на высоком ли уровне сделано. Одна категория накладывается на другую. Например… Вот не знаю, можно ли считать показ мод культурным мероприятием?
Я думаю, можно – это же имеет значение для культуры.
Имеет, особенно в последнее время. Вот они мне очень редко бывают интересны. Но если я туда попадаю, то оцениваю, сделаны ли они с уважением к зрителю, есть ли что сказать самому дизайнеру или он плевать хотел на зрителя, на моделей и вообще на всех.
Война – это не монета, это шар
Этот вопрос мне задают постоянно, отчасти потому, что мой ответ, я думаю, важно услышать людям, в том числе атошникам. Помню, как вернулась после первой ротации. Приехала в Киев и была в эйфории – господи, «Чашка», ресторан, я буду есть ресторанную еду. Вечеринка, срочно, срочно надеть мини-юбку и гореть до четырех утра, чтобы потом еще в четыре утра цыгане приехали. Я четко понимала, что вот он – мой единственный весомый аргумент, ради чего я нахожусь там.
Когда я находилась там, то приходилось лезть на гору, чтобы позвонить маме и поймать интернет. Я заходила в Instagram, смотрела фотографии ресторанов (у нас в первую ротацию было скудное питание) и думала: «Ниче-ниче, скоро уже». Для меня это и есть жизнь. Извечный траур нивелирует борьбу на востоке. Не должно быть так, что ты приезжаешь, а здесь так же тоскливо, как и там.
Война, в которой мы живем, представлена в культуре так, как должна была?
О войне в сфере искусства говорят много, но как-то не так. Не то. Для меня лидеры в разговоре о войне – это художники и фотографы. Потому что художник – как струна, за которую дергает само пространство. Художники наиболее свободны в своих высказываниях, разнообразны, они как будто рассматривают войну со всех сторон. Разумеется, есть разные художники, есть художники- пропагандисты, и я не говорю, что это плохо. Но в целом художники больше похожи на аналитиков войны, чем на воспевателей. По крайней мере, именно украинские. В музыке же, например, не особо слышишь разные голоса. Из того, что встречала я, это либо «пацаны, давайте, валите их пачками, мы всех порвем», либо «жалиечка» на тему «наші хлопці бідні, повертайтеся».
И это все не то?
Не то чтобы не то – это очень…
Примитивно?
Ну вот как говорят: «Это две стороны одной монеты». Но война – это же не монета, это шар, на него надо посмотреть со всех сторон. Это не примитивно, это очень мало.
О кино я не очень знаю, что сказать – я не очень понимаю его функцию. С одной стороны, понимаю, как важны фильмы типа «Киборгов», которые сейчас выйдут, с другой – на данный момент вслух говорится далеко не все, что мы могли бы сказать о войне. Видимо, нужно время.
Стендап-комик Джордж Карлин во время военной кампании США в Ираке шутил о парне, которому в Ираке отрезали голову. Он говорил, что надо было сидеть в Оклахоме – там головы не режут. Как вы думаете, могут ли у нас изображать войну на грани фола или все же не стоит этого делать?
Я думала об этом. И тоже не очень понимаю. Ведь шутка – это очень мощный инструмент, в том числе для внедрения каких-то мыслей в обществе. Она позволяет людям взглянуть на себя со стороны. И в то же время любая шутка, какой бы смешной она ни была, легитимизирует чью-то точку зрения, с позиции которой шутится. Например, шутки об изнасилованиях могут быть очень смешными, но когда люди так шутят, они легитимизируют подобные вещи.
Шутить, конечно, необходимо, и шутить можно очень жестко. Но очень многое используется для пропаганды со стороны противника. А так как наша информационная политика контрпропаганды на низком уровне, то воздействие на общество пропаганды с той стороны очень сильное. И еще. Насколько сильно мы должны обращать внимание на эту пропаганду? Карлин был прав в том плане, что, конечно, лучше посидеть в Оклахоме – там реально головы не режут.
Однако наша ситуация в корне отличается от их тем, что этот чувак поехал из Оклахомы в какой-то Ирак, а не Ирак напал на Оклахому. Находясь в позиции защищающегося, мы в более выгодном положении.
Мне кажется, у нас еще и общество не готово к таким шуткам. Если бы кто-то вышел и пошутил так об АТО, его выгнали бы пинками.
У нас это открытая рана на данный момент. Тыкать лучше в раны чуть-чуть подсохшие. Важна цель шутки. Пошутить просто потому, что я могу, неуместно даже вне контекста войны. Если эта шутка может сработать на пользу обществу – тогда она, наверное, имеет право на жизнь.
Я могу разделить с людьми свои интересы – это уже немало
Если бы этого ощущения не было, не думаю, что Татьяну Михайловну пригласили бы ломать то старое, что есть сейчас. Мне трудно дать оценку телевидению, потому что я только вхожу в информационное поле. Но то, что телевидение не находится в застое, это заметно. Появилось много новых телеканалов.
Но если откровенно, качество большинства телеканалов довольно низкое.
Наверное, это предел возможностей нашего телевидения на данный момент. Есть внешние проблемы, такие как, например, серьезное недофинансирование у «Общественного». Но зачастую качество многих телеканалов плохое, потому что такое качество контента. Здесь вопрос непосредственно к журналистам, редакторам, тем, кто придумывает концепцию. Люди, которые смотрят телевизор, не игнорируют новые телеканалы и готовы потреблять новый контент.
Какие ваши дальнейшие планы? Вы думаете долго оставаться в своем нынешнем амплуа?
До конца декабря закончится сезон. Я очень хочу говорить с людьми, мне это очень нужно. Мне необходимо высказаться, поэтому я ищу возможность общаться с теми людьми, с которыми это можно делать только через экран. Воздействовать на 30 подружек мне смысла нет – они и так все знают. «UA:Перший» дает мне эту возможность. Конечно, мне хотелось бы продолжать говорить, в частности в рамках этой передачи. Она хороша тем, что ты предлагаешь людям то, что потребляешь сам. Каждый же хочет, чтобы мир был таким, как он хочет. Я могу предложить людям разделить свои интересы – и это уже немало.
